Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава двадцать четвертая

В 1935 году в творческой жизни Нестерова произошло немаловажное событие - была устроена небольшая персональная выставка его работ, вторая, и последняя в жизни художника. Уговорил Нестерова устроить эту выставку А.С.Бубнов, бывший в то время наркомом просвещения. Однако Нестеров поставил определенные условия - выставка должна быть «закрытой», бесплатной для художников и приглашенных и продолжаться три Дня. Условия эти были приняты. И 2 апреля 1935 года в Государственном музее изобразительных искусств выставка была открыта. Она располагалась в большом выставочном зале.
«Выставка акад. Нестерова, - писала в журнале «Советский музей» искусствовед С.В.Разумовская,- была исключительным событием в художественной жизни Москвы. Она была «закрытой», если можно считать «закрытой» выставку, на которой за пять дней перебывало около шести тысяч человек». Далее следует весьма характерное для тех лет высказывание. «Нестеров - художник, который живет совершенно особой затворнической жизнью, мало кого допуская до своих полотен. Единственный раз за последние два десятилетия зритель мог увидеть несколько его работ на юбилейной выставке «Художники РСФСР за пятнадцать лет». С трудом удалось в этот раз уговорить Нестерова выставить свои работы для обозрения. Выставка оказалась интересной, значительной и нужной не только для наших художников как старшего, так и молодого поколения, но для широкой публики. Она показала не дряхлеющее, полное сил и жизненности творчество семидесятидвухлетнего мастера. Она показала совершенно новую и неожиданную для Нестерова огромную силу и зарядку колорита, то ярко насыщенного (портрет академика Северцова), то бодрого и ясного (портрет академика Павлова). Выставка показала серьезную, углубленную работу художника, работу, которая делает из каждой картины, будь то большой портрет или маленький интимный пейзаж, законченное, продуманное произведение. Внешнюю развеску выставки, состоящей из шестнадцати полотен, можно было довести до предела роскоши выставочной экспозиции. В большом зале, совершенно изолированные друг от друга, каждая на своем отдельном щите висели эти шестнадцать картин, ничем не мешающие друг другу, надолго останавливающие на себе внимание зрителя».

Нестеров отобрал для выставки, где экспонировались произведения, написанные с 1923 по 1935 год, три картины - «Элегия» (монах, играющий на скрипке), «Весна» (пастух со свирелью), «Лето» - и тринадцать портретов. Это были «Девушка у пруда» (портрет Н.М.Нестеровой), «Женский портрет» (А.М.Щепкина), портреты В.М.Васнецова, С.И.Тютчевой. «Больная девушка» (портрет 3.В.Бурковой), автопортрет (из Третьяковской галереи), портреты И.П.Павлова (1930 года), А.М.Нестерова (1931 года), братьев Кориных, С.С.Юдина в операционной, И.Д.Шадра, А.Н.Северцова (1934 года), В.Г.Черткова. Само по себе преобладание портретов говорило о том, что мастер твердо определил свою новую линию в искусстве - линию портретиста. Выставка имела огромный успех и была продлена еще на два дня против оговоренных ранее трех. Посетил выставку и А.М.Горький, когда она уже была закрыта для публики. Они не виделись с Нестеровым тридцать три года. Вместе ходили по выставке. Горький очень хотел приобрести «Девушку у пруда», но Нестеров не мог расстаться с портретом дочери - семейная вещь продаже не подлежала, тогда А.М.Горький попросил продать ему «Больную девушку». На это художник согласился. Выставка вызвала ряд статей в прессе. О работах Нестерова в «Известиях» очень содержательно написал К.Ф.Юон, в «Советском искусстве» - С.Н.Дурылин. Была опубликована статья и в «Правде», говорилось, что «Нестеров снова выходит к людям из своей кельи», отмечалось «замечательное мастерство почти во всех произведениях». Все это радовало художника, но нервное напряжение очень утомило его, он ощущал огромную усталость. Вместе с тем общее признание вселяло и чувство уверенности.

В середине лета 1935 года Нестеров написал одно из лучших своих произведений - второй портрет С.С.Юдина. Яркий холодный свет, идущий откуда-то слева, заливает голубоватые стены рабочего кабинета, стол, лежащие на нем бумаги, журналы, медицинские препараты. Хирург изображен в профиль, обращенным к невидимому собеседнику. Он говорит, увлеченный своей мыслью, охватывающей все его существо, всю его стремительную натуру. Фигура Юдина в белом халате рельефно выделяется на голубовато-серой стене. Смуглый, почти темный цвет лица придает еще большую скульптурную четкость профилю. Едва ли не главное внимание обращено на руки хирурга, особенно левую. Изображенная почти на уровне лица, эта невероятно гибкая и подвижная рука с изогнутыми тонкими пальцами и вместе с тем сильная и пластически напряженная не только является значительной деталью портрета, а можно сказать, сущностью портретной характеристики. Здесь все конкретно - белый халат хирурга, медицинские препараты, иностранный журнал, простая стеклянная чернильница с ручкой, синяя фарфоровая пепельница, множество бумаг, разбросанных очень свободно и живо. И тем не менее характеристика образа, построенная на острой выразительности силуэта, лишена сюжетной повествовательности. Юдин изображен говорящим, и по тому, как он при этом двигается, каково движение его рук, фигуры, лица, мы постигаем главное в образе. Этот портрет - своего рода вершина поисков Нестерова - поисков выражения в искусстве главной и определяющей черты человеческой личности. Рядом с ним по силе и глубине можно поставить второй портрет И.П.Павлова, написанный в том же году.