Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава восьмая

Нестеров бродил по празднично украшенным улицам и наблюдал приготовления к торжествам и въезд молодого царя в сопровождении многочисленной свиты в Кремль. Как многих, его поразила роскошная иллюминация. Потом наступило отрезвляющее трагическое событие - Ходынка, где было задавлено более двух тысяч человек, желавших принять участие в народном гулянье,- символ хаоса и неблагополучия, царившего в Российском государстве. Однако, к удивлению многих, горе и смятение московских жителей не нарушило заранее намеченной официальной программы - празднества продолжались. Нестеров уехал за город. Живя в Спасо-Вифаньевском монастыре, что находился поблизости от Троице-Сергиевой лавры, усердно писал этюды к своей новой картине. В тот же год в Нижнем Новгороде в конце мая открылась Всероссийская промышленная и художественная выставка. Задуманная весьма широко, она особого успеха у публики не имела. Здесь было и ослепительно сиявшее на солнце здание Машинного отдела, построенное из железа и стекла, похожее, по словам А.М.Горького, на «огромное корыто, опрокинутое вверх дном», и изгибавшийся полукольцом, украшенный деревянной резьбой в стиле Ропета павильон сельского хозяйства. «Возвышалось, подавляя друг друга, еще много капризно разбросанных построек необыкновенной архитектуры, некоторые из них напоминали о приятном искусстве кондитера, и, точно гигантский кусок сахара, выделялся из пестрой их толпы белый особняк художественного отдела». В художественном отделе и были экспонированы две картины Нестерова: «Юность Сергия Радонежского» и «Под благовест».

Кроме интереса к самой Всероссийской выставке Нестерова занимала реакция публики на его вещи, и он поспешил в Нижний. Выставка показалась ему грандиозной, но скучной, а художественный отдел - малым и бедным, его же собственные картины - неудачно повешенными. Он испытал явное разочарование, к тому же был огорчен судьбой двух панно Врубеля: «Принцесса Грёза» и «Микула Селянинович», убранных за три дня до открытия выставки, и считал, что причиной такому решению был не Врубель, а то, что «паны» разбранились. «Панами» Нестеров называл и С.И.Мамонтова, и бывшего тогда министром финансов С.Ю.Витте (основного инициатора и устроителя выставки, передавшего Мамонтову полномочия на оформление художественного отдела), и яростных противников Врубеля - вел. кн. Владимира Александровича, президента Академии художеств, и вице-президента графа И.И.Толстого. В дело было замешано много людей. Поскольку противники не унимались, Мамонтов выстроил собственный павильон - деревянный сарай, на крыше которого громадные буквы возвещали: «Панно Врубеля». В отличие от Врубеля Нестерову не приходилось испытывать со стороны официальных кругов постоянного неудовольствия. Их отношение к нему было достаточно благожелательным. В августе предстояло событие, которого Васнецов и Нестеров долго ждали, мечтали о нем много лет, - освящение Владимирского собора. 19 августа была первая всенощная, а 20 августа в присутствии Николая II и его супруги, великих князей, множества знати, членов Святейшего синода во главе с его обер-прокурором К.П.Победоносцевым состоялось освящение собора. Надо представить всю величину внутреннего пространства храма, заполненного людьми, празднично украшенного, почти целиком покрытого росписями, сияющего окладами иконостасов, чтобы понять то волнение, которое испытывали стоящие среди толпы его создатели. «Это было для нас,- писал Нестеров А.Бенуа спустя месяц,- нечто несравненное ни с чем - это был поистине «праздник сердца». В 1896 году Нестеров создал, две большие картины. Одна из них из жизни Сергия Радонежского - «Труды Сергия Радонежского» - была задумана еще в 1892 году как триптих (форма весьма новая для искусства того времени) и по характеру мыслилась как бытовое повествование. На центральной части триптиха изображен Сергий, вместе с другими иноками строящий обитель. На боковых створках он был представлен в одиночестве: на одной - на фоне зимнего пейзажа, на другой - летнего. Нестеров пытался соединить сцены повседневной монастырской жизни с показом душевного настроения Сергия. В картине не было ни молений, ни экстатического состояния, ни чуда. Однако внутренняя неубедительность замысла определила неудачу картины. Нестеров весьма сурово относился впоследствии к своей работе, считая ее иллюстрацией к «Житию святых».

Спустя два года он написал новую картину из жизни Сергия - «Преподобный Сергий Радонежский». Она в целом также не была удачной. Нестеров не избежал в ней иконности, определенной нарочитости и статичности композиции. Но изображенный им реальный русский пейзаж с полями, перелесками и деревянными церковками вдали полон поэтического чувства. Пейзажный этюд к картине художник очень любил и впоследствии подарил А.М.Горькому.
Другая картина - «На Горах», - созданная им в 1896 году, более интересна. Эта картина, как сообщал он А.Бенуа, «из былого старообрядчества, так поэтически описанного в произведениях А.Печерского». Много лет спустя Нестеров, в беседе с Г.С.Виноградовым, исследователем творчества Мельникова-Печерского, говорил, что ему нравились в молодости романы писателя «В лесах» и «На Горах». «Читал я их и перечитывал. <...> Но вот что скажу: я не иллюстрировал их... Я не писал иллюстраций к роману Мельникова. <...> Я сам все это, старообрядцев-то, видел: стариков, мужчин, женщин с их одеждами, кладбища, молельни, книги,- сам все это видел, и у нас здесь, в Москве, и на Волге. Интересовался я этим... А Мельников-то вот как тут пришелся: много раз читал я его и поддался, должно быть, задумал написать красками роман, роман в картинах... Не по Мельникову, не иллюстрации к нему, а свой!»