Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава пятнадцатая

В Киеве Нестерова ждало письмо Софьи Андреевны Толстой. Еще зимой, на своей выставке, он повстречался с Софьей Андреевной. Она спросила Нестерова, не собирается ли он приехать в Ясную Поляну и написать портрет Льва Николаевича. Нестеров, естественно, с радостью принял приглашение, сомневался лишь в том, согласится ли позировать Толстой. Софья Андреевна обещала все устроить, и вот теперь на вопрос художника о времени приезда был получен ответ: «Всегда рады Вас видеть». 23 июня 1907 года Л.Н.Толстой отмечает в своей записной книжке, что приехал Нестеров. Пробыл Нестеров в Ясной Поляне чуть более недели. Л.Н.Толстой жил в кругу привычных занятий. Перерабатывал рассказы для «Детского круга чтения», спорил с П.А.Сергеенко о Достоевском, работал над изложением Евангелия для детей, читал книги П.П.Николаева «Понятие о боге, как о совершенной основе сознания» и Г.Ольденберга «Будда, его жизнь, учение и община», ездил верхом, играл в шахматы с В.Г.Чертковым, возвратившимся незадолго до приезда Нестерова из Англии и поселившимся на даче близ Ясной Поляны.

Двадцать шестого июня в Ясную Поляну из Тулы приехало 850 школьников. Множество детей заполнило площадку перед домом. Зрелище было эффектным и волнующим - разноцветные флаги, цветы, темная зелень деревьев, яркие краски детских нарядов, гул голосов. Толстой вышел к детям очень просто, задал простые вопросы, и все то волнение, которое царило и среди детей и среди учителей-распорядителей, как-то сразу улеглось. Было жарко. Тол-той предложил идти купаться. Все отправились к речке Воронке. По дороге Лев Николаевич рассказывал разные истории. Он вел детей извилистыми тропинками. Вошли в залитую солнцем березовую рощу. Нестеров, шедший вместе со всеми, был поражен красотой зрелища, его сказочностью. Он сказал П.А.Сергеенко, что когда-нибудь передаст это на полотне. Наконец пришли к купальне. Толстой восхищался детьми, красотой их обнаженных тел. Он все время приглашал Нестерова и Сергеенко вместе с ним разделить это восхищение. «Как красивы крестьянские дети!» - несколько раз повторял он, глядя на бросавшихся в воду мальчиков. Впечатления того дня надолго сохранились в памяти Нестерова. Художник писал портрет Льва Николаевича в течение недели. «Выходит неплохо, находят сходство и даже - некоторые - большое. Пишу на воздухе. Позирует Л.Н., сидя за шахматами с Чертковым. Позирует плохо, все время развлекается, то говоря с кем-нибудь, то поучая ребят, то просто засмотрится на воробьев...». Нестеров хотел написать портрет на фоне пруда и яснополянской еловой аллеи, посаженной полвека назад самим Толстым. В воспоминаниях Б.Н.Демчинского мы находим весьма интересную запись. Борис Демчинский приехал в Ясную Поляну 27 июня. Подъезжая к дому, он увидел перед балконом, на площадке, неподвижно стоящего Толстого, а рядом с ним Нестерова, писавшего его портрет и, очевидно, очень спешившего использовать свет уже клонившегося к закату дня. Демчинский, не желая мешать своим присутствием, пошел бродить по Ясной Поляне. Когда он вернулся, уже были сумерки. Нестеров все еще писал портрет, а Толстой стоял в одной из типичных своих поз, заложив назад руки.

В те дни Нестеров много беседовал со Львом Николаевичем. И, видимо, беседы эти не обременяли Толстого, он записал в своем дневнике: «Живет Нестеров - приятный». Толстой беседовал с ним о Киево-Печерской лавре, которую он посетил в 1882 году, о монахах, там обитавших, рассказывал, как был вместе с Н.Н.Страховым в знаменитой Оптиной пустыни у старца Амвросия, который принял верующего славянофила Страхова за атеиста и добрый час поучал и наставлял его к православной вере. Толстой делился мыслями и об искусстве, говорил, что не понимает ярких красок современных живописцев; беседовали они и о писателях - М.Горьком, Леониде Андрееве. Пребывание Нестерова не тяготило ни самого Льва Николаевича, ни его домашних. Д.П.Маковицкий записывал в своем дневнике: «Хотя М.В.Нестеров и живет в доме, но его как если бы не было: он человек тихий, мало говорит, но если его расшевелить, рассуждает очень интересно...»

Портрет Льву Николаевичу нравился, хотя он и говорил, что привык видеть себя «более боевым». «Для меня же, для моей картины, - писал Нестеров спустя много лет, - Толстой нужен был сосредоточенный, самоуглубленный». В портрете затихшая, точно успокоенная природа и погруженный в свои мысли человек близки друг другу. Толстой изображен около пруда, в серебристо-зеленоватой глади которого отражается светлой полосой небо уже меркнущего дня. За прудом - избы, крытые соломой. Серовато-зеленые тона пейзажа перебиваются желтеющей вдали полоской нивы. Художник передает погруженность человека в свои мысли, его сосредоточенность. Это сосредоточенное настроение разлито и в природе, точно застывшей в своей неподвижности. Художник достигает значительности и красоты образа во многом и благодаря цвету - локальному и вместе с тем единому в своей серебристо-голубовато-зеленоватой гамме, благодаря строгой и уравновешенной композиции. Несмотря на все достоинства портрета (он, на наш взгляд, принадлежит к удачным изображениям Л.Н.Толстого), нельзя не согласиться с мнением Нестерова, считавшего его этюдом. Это изображение одной из сторон личности Л.Н.Толстого, близкой художнику и необходимой для его замысла предполагавшейся уже в то время новой большой картины. Нестеров любил этот портрет и был огорчен, когда в конце 20-х годов его убрали в запас из основной экспозиции Третьяковской галереи. Правда, потом портрет попал в Музей Л.Н.Толстого, и это обрадовало Нестерова.
«В Ясной Поляне, - писал художник в августе 1907 года своей сестре Александре Васильевне из Княгинино, - все обошлось как нельзя лучше... Л.Н. проводил меня очень мило и ласково, сказав: «Я рад был, истинно рад поближе узнать вас и думаю, что мы с вами еще увидимся».