Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава седьмая

В феврале 1891 года было закончено «Рождество». Нестеров становился заметным как храмовый живописец. Известное на Украине семейство Н.А. и П.Е.Терещенко (сын их И.Н.Терещенко был крупным заводчиком и коллекционером) просит Нестерова принять участие в росписях собора в Глухове. Художник пишет родным: «...но я, слава богу, в себе имею благоразумие отклонить столь лестные предложения. Это и правда, так (при таком малом и неглубоком интересе к этому делу) можно превратиться из маленького, но искреннего художника в большого ремесленника, «сих дел мастера». Что доступно Васнецову, для другого может быть погибелью. Ну, Сведомские другое дело, им нужны деньги (а у Терещенок они есть), и потом они нравственно мало отвечают за то, что делают. <...>». Работа во Владимирском соборе хотя и была длительной, но все же непостоянной. Обычно Нестеров работал в соборе осенью, зимой он жил в Москве или Петербурге, лето проводил в окрестностях Абрамцева или в Уфе. Весной 1893 года от генерал-губернатора А.П.Игнатьева было получено предписание закончить все росписи ровно через год. А дел оставалось весьма много. Нестерову официально предложили исполнить образа двух боковых иконостасов. Работа была ответственной по своему расположению на видном месте - рядом с главным иконостасом, исполнением которого был занят В.М.Васнецов. А святые, которых следовало изобразить, принадлежали в основном к греко-византийскому ареалу, и для осуществления работы Нестерову представлялось необходимым познакомиться с раннехристианским искусством, с византийскими мозаиками.

В мае 1893 года художник писал своему другу Турыгину: «Я гляжу на эту работу серьезно и постараюсь отнестись к ней со всей искренностью и простотой художественного чувства. Для знакомства же с древнехристианским искусством в подлинниках на месте думаю поехать (если не будет сильной холеры или чего-либо неожиданного) в Италию. На этот раз путешествие мое начну с Константинополя, где осмотрю что следует, и через Грецию (заеду в Афины и на Афон) проберусь на юг Италии - Сицилию (Палермо), познакомлюсь с мозаиками Монреаля и др., что нужно - зачерчу и двинусь на север. Осмотрю мозаики Рима, проеду потом во Флоренцию (это моя слабость) и затем кончу Венецией и Равенной».
В июле 1893 года, мельком осмотрев Одессу, Нестеров на пароходе «Царица» отправляется в Константинополь. С моря «Святая София» не показалась столь величественной. Но вблизи, несмотря на большое число позднейших мусульманских пристроек, исказивших первоначальные формы храма, она предстала во всей своей значительности. Храм был сооружен в VI веке императором Юстинианом. По словам писателя Прокопия, современника постройки, храм св. Софии царил над городом, как корабль над волнами моря. Его длина достигала 77 метров, а диаметр купола - 31,5 метра. Когда Нестеров вместе со своими спутниками вошел внутрь, он был потрясен зрелищем прекрасным, величественным, незабываемым. «Почти от самого входа <...> виден почти весь свод купола, столь схожего со сводом небесным. Необъятность его - необъятность неба. <...> Простор купола, его как бы безграничность - поразительна. Гений зодчего св. Софии (храм был построен двумя малоазиатскими зодчими Анфимием из Тралл и Исидором из Милета) вас увлекает, чарует формами и дивными мозаиками, коими покрыты как купол, так и все стены храма». Впечатление было настолько сильным, что Нестеров почувствовал, что не встретит на своем дальнейшем пути ничего равного этому. В Константинополе художник посетил еще ряд церквей, в которых уцелели христианские мозаики, и в их числе древнюю церковь Федора Студита, мечеть Кахрие-Джами. Константинополь тех лет напомнил Нестерову Неаполь. Грязь района Галаты и нищета Стамбула резко контрастировали с европейским шиком Перы. Пробыв несколько дней в Константинополе, художник отправился в Афины. В то время русская интеллигенция, прибывавшая в город, обычно посещала профессора Новороссийского университета, историка искусств А.А.Павловского. Вместе с ним Нестеров подробно осмотрел Акрополь и все, что осталось от античной и христианской Греции. «Поразил меня Акропольский музей. Впервые я проникся до полного прозрения, до восхищения архаиками. От них, от архаик, на меня больше, чем от великого эллинского искусства, повеяло подлинным смыслом, религиозным восторгом античного мира. В них продолжало жить то, что заставляло трепетать, волноваться все искусство древнего эллина, да и меня, современного варвара. В них была подлинная, непреодолимая магия духа великой эпохи, великого народа». Нестеров не удивлялся своему внутреннему равнодушию к классическому искусству Греции: «...я не был, как и ожидал раньше, ни разу задет за сердце, хотя и испытывал прекрасное, вполне эстетическое наслаждение... Я чувствовал себя все время между красивыми, быть может, хорошими и умными людьми, но - увы! - язык их мне непонятен...». Для художника такого типа, как Нестеров, и вообще для мастеров его круга было весьма свойственным восхищение архаикой и внутреннее равнодушие к классике.

Из Афин Нестеров на небольшом пароходике отправился в Бриндизи - портовый городок на восточном берегу Адриатического моря. Из Бриндизи он должен был ехать поездом до Неаполя, а там снова пересесть на пароход и плыть в Сицилию, в Палермо. Но в последний момент решил, что лучше ему ехать на Реджо-ди-Калабрия в Мессину. Однако, сбитый с толку железнодорожным расписанием, он очутился на маленькой безлюдной станции в Калабрии Метапонто с ее унылым, пустынным, бедным пейзажем, где только на горизонте виднелось одинокое дерево. Сам этот эпизод, весьма красноречиво описанный в воспоминаниях, запечатлен и в альбоме рисунков 1893 года, сохранившемся среди многочисленных зарисовок второго заграничного путешествия. Рисунок с изображением Метапонто полон внутренней строгости и мягкого спокойствия. Остались и зарисовки памятников Палермо, одного из древнейших городов Италии, куда Нестеров поехал сразу из Мессины, прибыв наконец в Сицилию. В Палермо, бывшем с IX по XIII век одним из наиболее развитых и процветающих городов Южной Европы, причудливо сочетались наслоения самых разных культур - мавританской, романской, византийской, - отражавших бурную и переменчивую судьбу Сицилии.