Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава двенадцатая

Нестеров был удовлетворен отдельными образами, однако главное он считал еще не написанным. Этим главным для него в то время являлась фигура Христа. И этюды еще не все были написаны. Из двадцати фигур не хватало пяти. «Жду конца января,- сообщал он Средину, -когда поеду снова на север, под Москву, и допишу то, что недостает, и тогда надеюсь еще поработать с месяц над картиной, а потом, потом Абастуман - образа, много, очень много образов, но мало искренности и мало утешения душевного. Тою частью картины, которая выяснилась, я, пожалуй, доволен, - будто есть живые люди, и нет того, чего я так страшно не люблю - нет пошлости, нет этой суеты людской, у художников часто выражающейся в каких-то праздных, пустых цветах, в противно развязных тонах. Что касается «темы», то она по сей день остается «на моей совести». Я думаю, что несмотря ни на что я буду себя в ее выборе, а главное, в подходе к ней, ее трактовке, считать правым, как считаю правым, написав «Димитрия царевича», «Чудо» и все те картины, которые забраковало большинство В середине апреля 1902 года картина была вчерне окончена и показывалась знакомым. Весьма любопытно, что только в то время (хотя с момента первых эскизов прошло ровно два года - они были начаты в апреле 1900 года) Нестеров сообщает Турыгину о названии картины и дает ее описание. Это описание картины о характере ее настроения и его определении самим художником весьма разнится с окончательным результатом.

«Картина, - писал он,- вероятно, будет называться «Святая Русь» (Мистерия). Среди зимнего северного пейзажа притаился монастырь. К нему идут-бредут и стар, и млад со всей земли. Тут всяческие «калеки», люди, ищущие своего бога, искатели идеала, которыми полна наша «святая Русь».
Навстречу толпе, стоящей у ворот монастыря, выходит светлый, благой и добрый Христос с предстоящими ему святителями Николаем, Сергием и Георгием (народные святые). Вот вкратце тема моей картины, которая нравится, в которой есть живые места, но надо ее достойно кончить». Работа над «Святой Русью» заняла, правда с перерывами, около пяти лет. Но дело заключалось не только в длительности осуществления замысла, что вполне можно объяснить занятостью Нестерова росписями в Абастумане. В своей картине (и это постоянно звучит в его письмах) художник пытался подвести итог «своим лучшим помыслам, лучшей части самого себя». Само обращение к подобной теме, интересной и значительной по своему характеру, выражающей представления обобщающего свойства, было совершенно необычайно для того времени, значило уже очень многое, многое говорило о личности Нестерова, о направлении его творческих исканий. Для Нестерова главной фигурой в искусстве всегда оставался Александр Иванов. Нравственное преображение общества путем соприкосновения с христианской идеей как идеей добра и справедливости для всех людей было для художника той сущностью, которую он, оглядываясь на «Явление Христа народу», пытался выразить в своей «Святой Руси». Однако если даже Александр Иванов, несмотря на несравненно большее соответствие замысла своему времени и несравненно большую художественную одаренность, не смог прийти к желаемому решению в своем произведении, то Нестеров, спустя полвека, тем более не смог достичь нужного ему результата. Эскизы, относящиеся к началу 1900-х годов, изображают богомольцев, пришедших к Христу, участливо внимающему им с заботливостью близкого человека. Окончательный вариант, подписанный 1905 годом, весьма значительно отличается по своему эмоциональному звучанию от предшествующих.

...Зимний пейзаж, далекие заснеженные просторы, темные полосы леса. В молчании стоят перед Христом люди, пришедшие к нему. Только готовый вот-вот сорваться с уст кликуши крик может нарушить это холодное спокойствие и тишину. Старики, женщины, дети не видят ничего чудесного в появлении Христа, они ни о чем не просят его. Нестеров изображает очень разных людей, но все они объединены спокойным, почти холодным чувством молчаливого созерцания Христа. Христос стоит совсем рядом, но вместе с тем очень далек от пришедших к нему, так же далеки окружающие его святые угодники, хотя на их лицах можно видеть и сострадание, и заботу, и печаль. Но в то же время эти образы прозаичны, поэтому лишними кажутся их нимбы, их традиционные одеяния, а в образе Христа, со столь очевидными чертами оперного героя, много банальности - он ходулен и театрален, так же как театрален скит, из которого вышли Христос и святые. Та же печать театральности, правда в меньшей степени, лежит и на изображении странников.
В картине «Святая Русь» - двадцать фигур, четыре из них - Христос и трое святых - очень похожи на абастуманские, с тем же отпечатком манерной ходульности, а Сергий Радонежский кажется заимствованным из триптиха, созданного Нестеровым почти десять лет назад. Остальные шестнадцать фигур написаны в разное время с натуры. Художник писал их и под Москвой, и в Ялте, и в Соловках, и в Уфе, и в Абастумане, и в Киеве. «Странник Антон» был написан еще в 1896 году в Хотькове и помещен в картину без каких-либо изменений. В женских образах запечатлены и черты сестры Нестерова, Александры Васильевны (пожилая женщина в ковровом платке, поддерживающая больную кликушу), и его матери (монахиня-схимница), и воспитанницы, а потом няни семьи Нестерова, Серафимы Ивановны Дмитриевой (молодая женщина в темном платке, стоящая в центре), послужившей моделью и для его других картин. С характером лица Серафимы Ивановны у художника, видимо, было связано представление о красоте и значительности русской женщины. Молодая монашенка была написана с дочери художника Г.Ф.Ярцева, в доме которого в Ялте жил Л.В.Средин. Монашек со скрещенными руками и старик в меховой шапке увидены на Соловках. Высокий старик монах в очках написан в Черниговской обители, близ Сергиевого посада, дети, поддерживающие старика, встретились