Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава одиннадцатая

Многие, приезжая в Ялту, находят здесь у этого больного объяснения, и очень ясные, вопросам для себя запутанным. Здесь в мае 1900 года Нестеров впервые познакомился с А.М.Горьким. Встреча не была случайностью. Нестеров очень хотел этого, предпринимая поездку в Ялту, и, когда он увидел писателя, ему, художнику, прежде всего бросилось в глаза выражение мягкости и доброты в лице Горького. «Мы почти сошлись сразу,- писал Нестеров Турыгину 18 мая 1900 года из местечка Горячий Ключ (близ нынешнего Краснодара), где гостил у приятеля,- он оказался моим большим почитателем, и это самое почти всегда упрощает первое знакомство, поселяя доверие и симпатии, тем более, что я очень люблю талант Горького и жду от него много впереди, как жду от Малявина и Шаляпина, этих трех мужиков, выдвинувшихся так ярко и быстро. Горький умный, тонко развитый, простой и наблюдательный человек (хотя образования он и не получал)». Нестерова подкупила доброта Горького к детям и отношение детей к нему, ни с кем так охотно не ходивших в горы. Между писателем и художником установились простые и искренние отношения, встречаясь, они говорили о том, что их волновало, и, хотя не во всем соглашались, не все понимали и чувствовали одинаково, но в том, что «считали важным, значительным, сходились».

Нестерова радовал успех Горького среди читателей, он с удовольствием сообщал Л.В.Средину, что в киевской библиотеке Идзиковского, самой большой библиотеке города, сочинения писателя спрашивают до пятидесяти раз в день и книги его переходят из рук в руки. Весной 1901 года была опубликована повесть М.Горького «Трое», и Нестеров тут же пишет Турыгину: «Читал ли ты Горького «Трое»? Прочти, размашисто, шельмец, пишет - ярко! хотя, быть может, несколько и грубо. Меня занимают всякие «критики» на него. Я думаю, что эти господа со злости лопаются, говоря о «подноготной», а о таланте-то и забывают! А у нашего брата талант-то ведь все и есть, и он все победит, и скверных писак этих «Кравченок и К0» победит, не возвеличив их...». Имена Н.И.Кравченко, В.П.Буренина, М.О.Меньшикова, писавших в реакционном «Новом времени», были нарицательным л для Нестерова, как и для многих. Художника очень интересовала личность А.М.Горького, значение его для русской жизни, русской культуры. «В Уфе думаю встретиться с Горьким, - писал он Турыгину из Хотькова, где летом 1901 года усердно работал над этюдами для своей будущей картины «Святая Русь». - Знаешь ли, он сидел в «одиночном» за петербургские беспорядки и только недавно больным выпущен и едет в Уфимскую губернию на кумыс. Там и Чехов с молодой женой, там же, кажется, будет и мой ялтинский приятель - доктор Л.В.Средин. Все народ любопытный и повидаться с ними после моих монастырей (Нестеров жил в Хотьковском монастыре и собирался в Соловки) и одиночного душевного заключения будет приятно».

Но Горький в Уфу не поехал, и Нестеров на обратном пути из Соловецкого монастыря в конце июля 1901 года приезжает в Нижний Новгород. В то время художника не покидала мысль сделать Горького одним из действующих лиц задуманной картины «Святая Русь». Нестеров провел у писателя «два приятных дня», сделал с него этюд, тот, что хранится сейчас в музее А.М.Горького в Москве. Писал он его в саду, примыкавшем к большому многооконному дому, где в то время жила семья писателя. У Алексея Максимовича всегда бывало много народу. Нестеров беседовал с ним на разные темы, преимущественно об искусстве. Находил, что пребывание в Нижегородской тюрьме не отразилось на нем угнетающе. Горький показался ему здоровым и веселым, полным энергии и планов на будущее. «Много, много было затронуто милых и любезных русскому человеку тем. Тут и Толстой, и Шаляпин, и Горький, и Васнецов с Нестеровым не были забыты. Говорилось в упор, без ломанья и обходов», - писал Нестеров Турыгину 25 июля 1901 года из Нижнего. Этюд, написанный с Горького, небольшой - 29,5X21,5, но сходство передано весьма удачно. Нестеров изобразил Горького в его обычной косоворотке, погруженным в размышления. Художник пытался передать в этом погрудном портрете то существенное «выражение мягкости и доброты», поразившее его еще при первой встрече с Горьким, которое, по его словам, ускользнуло у Репина, написавшего в 1899 году портрет писателя. Этюд был удачен и, по словам близких, «похож необыкновенно». «Такой он и был тогда»,- говорила впоследствии Е.П.Пешкова. Может быть, в этом помогла художнику не только его прозорливость. В Нижнем Горький много рассказывал Нестерову о себе, о творческих сложностях, о том, что нужное «слово» порой приходит неожиданно, после длительных и кажущихся иногда безуспешными поисков.

В ноябре 1901 года, когда Нестеров был в Киеве, Горький прислал ему все свои сочинения «с очень милой надписью». Художник не остался в долгу. Он посылает Л.В.Средину два этюда, один из которых просит принять на память самого Средина, а другой передать Горькому. Тогда же он пишет Горькому, что по получении его сочинений многое перечитал заново, и добавляет: «Какое широкое, как песня, изображение природы, сколько страсти, удали, вместе с тем глубокой, задушевной тоски-печали души человеческой. Какая во всем поэтическая правда...».