Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава двадцать третья

В портрете Шадра Нестеров выражает идею творчества. Он настолько концентрирует на этом все внимание зрителя, настолько лаконично передает свою идею, что она уже перерастает рамки своего индивидуального выражения, становится всеобщей, присущей многим явлениям, многим людям. Нестеров создает почти портрет-символ, что во многом определяет характер образа. Увлечение Нестерова тем или иным человеком и создание его портрета было всегда органически связано с собственным строем мыслей и творческими устремлениями. Этим объясняется и строгость выбора моделей. Основная мысль художника находит предельно лаконичное решение. В противоположность портрету братьев Кориных, где интерьер подробно рассказывал о разнообразных духовных интересах людей искусства, об обстановке, в которой они живут, Шадр изображен на нейтральном розовато-сиреневом фоне. В руке у него стек. Рядом со скульптором античный торс. Вот и все предметы. В портрете Шадра были сформулированы совершенно новые принципы, выражена идея красоты творческой личности, творческой деятельности. Новое видение человека и определенность этого видения не могли пройти незамеченными. Нестеров, очень взыскательный к своим собственным произведениям, тоже остался доволен работой. «...Я кончил портрет, - писал он своей дочери В.М.Титовой, - он удался, многие уже видели, очень хвалят, находят его одним из самых лучших моих портретов, «неожиданным» и проч., говорят, что он должен быть в галерее и т.п. Я тоже думаю, что портрет удался, живой, свежий, реальный, как ни один предыдущий». Удовлетворенность Нестерова портретом Шадра говорила о том, что он нашел, что искал, а искал он художественного выражения деятельного, творческого начала в человеке.

Нестеров в это время увлечен живописной красотой портретов, как бы тождественной или символизирующей красоту самой личности. Наиболее совершенно это выражено во втором портрете Северцова.
30 октября 1934 года Нестеров писал П.Д.Корину: «Никак не могу уняться: написал еще один портрет с Алексея Николаевича Северцова. Задачу себе поставил трудную, чисто живописную, а как вышел из положения - приедете, сами увидите. Те же, кто видел, не ругают, а я и рад...».
На темном фоне вырисовывается фигура человека в бухарском шелковом халате, сияющем всеми тонами фиолетового, синего, малинового, желтого. Переливы цветов, переходящие из одного в другой, создают то естественное движение, которое определяет внутреннюю динамику образа. Резким светом, идущим откуда-то справа, художник освещает небольшую раскрытую книгу в руке Северцова, его затылок, лоб, ухо, которые от этого резкого света становятся ярко-алыми. Это решение помогает Нестерову определить главное в его замысле. Художник показывает устремленность интеллекта, напряжение мысли читающего человека. Но поза Северцова совершенно спокойна. Темное глубокое кресло ограничивает его движения, мягкая шелковая ткань халата плавно обволакивает фигуру. Только чуть сжимается рука, лежащая на кресле, только иногда слишком ярко и неожиданно загораются то желтые, то малиновые пятна халата. Напряжение чувствуется и в откинутой назад голове и в плотно сжатых губах. Здесь Нестеров снова отказывается от изображения интерьера, от деталей, характеризующих повседневное бытие человека. Он изображает только кресло, ковер, который смотрится не как предмет интерьера, а как фон, и темную мордочку маленькой собачки, попавшей в портрет по непременному желанию Северцова, но почти незаметную, слившуюся с фоном.

В первом портрете Северцова, написанном в 1925 году, основное внимание было уделено характерности личности. Теперь подчеркнута только одна черта, однако главная, определившая жизненный; путь ученого, - сила его интеллекта. И тем не менее решение образа становится более глубоким, хотя, быть может, и менее разнообразным. Художника уже не интересуют физиономические и психологические черты модели, и он предельно условен в изображении лица ученого. Одной из существенных сторон этого портрета является утверждение красоты интеллекта, красоты мыслящего человека. Здесь мы сталкиваемся с появлением у Нестерова характерных особенностей искусства новой эпохи, реальные черты которой не мог не видеть художник, а следовательно, не мог не воплотить в своем творчестве. Следующий, 1935 год был очень плодотворен по результатам, В это время Нестеровым были написаны портрет В.Г.Черткова, новые портреты С.С.Юдина и И.П.Павлова. Первый из них по времени, портрет Владимира Григорьевича Черткова, композиционно весьма близок к портрету Северцова 1934 года. Однако его решение уже принципиально иное, оно было продиктовано замыслом художника, его отношением к модели.