Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава первая

Однажды в Болшеве, в августе 1940 года, биограф Нестерова, Сергей Николаевич Дурылин, попросил художника рассказать о его дяде, Александре Ивановиче Нестерове, сосланном в Сибирь по «политическому делу». Дело было не столь значительным. В уфимской тюрьме за бунт на одном из уральских заводов сидело много рабочих. Они передали Александру Ивановичу прошение на высочайшее имя о помиловании. Дядя, человек редкой доброты и отзывчивости, приехав в Петербург, сумел вручить это прошение наследнику-цесаревичу Александру Николаевичу - будущему царю Александру II. За что и поплатился долгой ссылкой в Сибирь. Согласившись рассказать Дурылину эту историю, Нестеров заметил, что она ничего не значит для его биографии, и прибавил: «Я - сам по себе». Слова эти весьма характерны для художника. Они во многом определяют его путь в искусстве, своего рода необычность и исключительность этого пути. Жизнь Нестерова была долгой и отличалась истинным долголетием творчества. За это время история России, а вместе с нею и русское искусство претерпели множество перемен. Менялось и творчество Нестерова, но всегда оказывалось самобытным. Хотя художник был членом Товарищества передвижников, а потом искал поддержки у «Мира искусства», он не нашел прочных творческих контактов с этими объединениями. Работы его чаще находили противников, чем почитателей в художественной среде.

Искусство Нестерова в дореволюционный период, казалось бы верное одной теме, поражает разнообразием творческих возможностей. Известный всем как мастер религиозных росписей, мастер картин, повествующих о нравственных поисках вдали от мирской суеты, он стал одним из вдохновенных и тонких художников русской природы и великолепным портретистом. Именно умение увидеть человека и передать его внутренний мир позволило Нестерову после Великой Октябрьской социалистической революции стать создателем портретов людей, без которых трудно себе представить развитие советской науки и культуры, - И.П.Павлова, А.Н.Северцова, И.Д.Шадра, В.И.Мухиной. Он не занимался преподавательской деятельностью, часто отказывался от предложений, связанных с нею, но крайне интересовался вопросами художественного образования молодежи, о чем свидетельствуют его письма и статьи. Человек большого литературного дарования, Нестеров много работал над своими воспоминаниями и был удостоен в конце жизни звания почетного члена Союза писателей СССР за книгу «Давние дни». Нестеров почти не изменял своим привычкам и привязанностям. Большая проницательность не позволяла ему быть слишком общительным с людьми, но если он их избирал своими друзьями, то это оставалось на всю жизнь. Его интуиция подкреплялась умом и остротой видения, скорее даже видения писателя, чем живописца. Мнения его о людях, событиях были всегда мудрыми и точными, ему было присуще восприятие главного в человеке. И в отношении к людям и в отношении к искусству Нестеров оставался верен своим внутренним нравственным принципам, он всегда был «сам по себе», иными словами - верен самому себе.

Уфа, где в 1862 году (19 мая по старому стилю) родился Михаил Васильевич Нестеров, была в то время одним из крупных губернских городов России. Купечество составляло основную силу в городе. К этому сословию принадлежала и семья Нестеровых. Род Нестеровых происходил из новгородских крестьян. Позднее они переселились на Урал, где оказались крепостными Демидовых - владельцев знаменитых заводов. Дед художника, Иван Андреевич, - «вольноотпущенный дворовый человек Демидовых», был весьма одарен природой. Получив вольную, родители Ивана Андреевича отдали его в Уральскую семинарию. Впоследствии, записавшись в купеческую гильдию, он занимался торговлей и в течение двадцати лет оставался уфимским городским головой. Жил широко, хлебосольно. В доме деда устраивались любительские спектакли - «Ревизор», «Смерть купца Иголкина». Отец Нестерова, Василий Иванович, торговал мануфактурными и галантерейными товарами, а позднее стал одним из инициаторов создания общественного городского банка. Василий Иванович, человек умный, своеобразный, оригинальный, в городе был заметен, пользовался большим уважением и почетом. Мать художника, Мария Михайловна, происходила из елецкой купеческой семьи Ростовцевых, богатых торговцев пшеницей. Василий Иванович женился на ней вдовым, однако сама Мария Михайловна была к тому времени уже не первой молодости и разница в годах между супругами составляла всего лишь шесть лет. Умная, с властным, непреклонным характером, замечательная хозяйка, искусная рукодельница, Мария Михайловна главенствовала в доме. Она была олицетворением тех качеств, которые сын сумел оценить по достоинству лишь спустя много лет. «Мне казалось, - писал Нестеров в 1923 году С.Н.Дурылину, - да и теперь кажется, что никто и никогда так не слушал и не понимал моих юношеских молодых мечтаний, опасений, планов, как она, хотя необразованная, но такая чуткая, жившая всецело мной и во мне...».

У Василия Ивановича и Марии Михайловны родилось двенадцать детей. Но в живых осталось только двое. Михаил был десятым ребенком. Старше его на четыре года была сестра Александра. Характеры их были весьма различны, и в детстве Нестеров не испытывал к ней той дружбы, которая впоследствии так тесно связала их. Быт семейства отличался патриархальностью, твердым следованием устоям, религиозностью. Особенно в доме почитались святые угодники Сергий Радонежский и Тихон Задонский. Жили Нестеровы довольно скромно, тихо. Однако по большим праздникам - на пасху, рождество - в доме бывало много народу, как правило из купечества. Отец ездил с визитами, а мать, нарядно одетая, принимала гостей.
Мальчик не имел сверстников в семье. «Душа моя, характер, - писал Нестеров спустя много лет С.Н.Дурылину, - слагались как-то сами по себе, без особых влияний. Я нащупывал сам то, что было нужно».