Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава пятнадцатая

В начале июля 1906 года Нестеров, еще не зная, удастся ли ему поехать в Ясную Поляну, хотел быть в августе в Петербурге, посетить Валаам, погостить в имении у Григория Ивановича Котова. С Котовым, директором Училища Штиглица, архитектором и педагогом, Нестерова связывали годы дружбы. В 1897 году, когда были завершены работы в храме Воскресения в Петербурге, художник очень надеялся, что Котов предоставит ему заказ на роспись православной церкви в Вене, построенной по его проекту, и хотя этого не произошло, отношения продолжали быть наилучшими. Видимо, в имении у Котова, скорее всего в сентябре 1906 года, была начата, а может быть, и завершена одна из прекрасных картин, написанных художником. Это «Осенний пейзаж». До сего времени Нестеров не создавал чистого пейзажа, хотя сделал множество небольших этюдов. Здесь перед нами большая композиция. Сам размер картины (101х134) уже свидетельствовал об особом отношении к работе. Но дело было не только в размере, а в понимании природы, в видении ее образа.

Композиция построена на ритмических повторах линий берегов реки и темной полосы леса, отражающейся в воде. Природа кажется застывшей в своем холодном спокойствии. Неподвижны свинцовые воды реки, пустынны ее берега, не шелохнется отражение в воде, но вместе с том при внимательном взгляде вдруг все оживает. Серое осеннее небо светлеет у горизонта, и кажется, что должен выглянуть луч слабого осеннего солнца. Все точно начинает загораться на глазах - темный, почти черный на горизонте лес с багряными пятнами осени постепенно делается зеленым, потом изумрудным, звучно сочетаясь с малиновым цветом земли, и этот малиновый цвет еще ярче загорается от контраста со свинцовыми тонами реки и неба. Пейзаж построен на динамике цвета, на его контрастных сочетаниях, определяющих его глубокую напряженность. Художник достигает здесь цветового и композиционного обобщения, и эта обобщенность отличает картину от пейзажных фонов 1890-х годов с их пристальным вниманием к каждой детали. Здесь нет деталей, цвет насыщен и ярок, в нем пет прежней тихой общей приглушенности, общей окрашенности бледно-голубоватым или золотистым цветом. Природа в этом пейзаже выступает в своем реально прекрасном, а не идеальном обличье. В 1905-1906 годах Нестеров не выполняет официальных заказов, не тяготят его и незаконченные картины, он работает как бы для себя, и во всех его произведениях того времени есть ощущение известной свободы, когда талант художника проявляется во всей многогранности - художника, способного и к портрету, и к пейзажу, и к жанру, и к исторической живописи.
Однако предстояла персональная выставка, предстоял суд публики, критики.
Выставка работ Нестерова открылась в Петербурге 5 января 1907 года в Екатерининском концертном зале на Малой Конюшенной (ныне улица Софьи Перовской), в доме № 3. Нестеров долго готовился к этому событию. Ему было в то время сорок пять лет - возраст, когда удары по самолюбию воспринимаются с особенной горечью, как свидетельство неудавшейся жизни, несостоявшейся судьбы, и волнения его были естественны, а опасения весьма понятны. Было представлено более восьмидесяти произведений, из них ровно половину занимали церковные эскизы - для Абастумана и Новой Чартории. Большинство работ относилось к периоду 1900- 1906 годов, и центральной из них была «Святая Русь». Выставка имела большой успех и явилась своего рода событием в художественной жизни Петербурга того времени. Выставка «Голубой розы» еще не открывалась, выставки «Союза русских художников» были уже знакомы, а Нестеров давно не выставлялся, о нем мало что знали, но говорили много. Публика посещала выставку очень охотно. В праздники бывало более двух тысяч. Продлилась выставка в Петербурге почти месяц. Музей Александра III купил портрет дочери художника 1906 года за 2 тысячи рублей, а Музей императорской Академии художеств за 8 тысяч рублей приобрел «Святую Русь». Всего в Петербурге было продано работ более чем на 15 тысяч.

14 февраля выставка открылась в Москве, в доме Первого Российского страхового общества, что помещалось на углу Большой Лубянки (ныне ул. Дзержинского) и Кузнецкого моста. Сергей Николаевич Дурылин в своей монографии о Нестерове вспоминал: «Успех выставки повторился в Москве. Я живо помню эту нестеровскую выставку. Она радовала своим необычным внешним видом. На ней было празднично. Она утопала в цветах, была украшена чудесными многоцветными вышивками крестьянок Киевской губернии (на выставке экспонировались изделия крестьянок из села Сунки, имения кн. Н.Г.Яшвиль); удивительно дружно сочетались эти образцы современного народного творчества с работами художника, почти сплошь посвященными деревенской Руси». Дурылин рассказывает, что выставка поражала не только множеством посетителей, но и необычно пестрым их составом. Здесь можно было встретить и архиерея в шелковой рясе, и студента-химика в тужурке, и боевого генерала с «Георгием» в петлице, и толстовца во фланелевой блузе, и университетского профессора, и молодого рабочего с Пречистенских курсов. «Все смотрели выставку по-разному: иные долго, молча стояли перед эскизами абастуманских образов; другие как зачарованные простаивали перед «Портретом дочери»; третьи по получасу простаивали перед «Димитрием царевичем убиенным»; для четвертых очарование выставки было в пейзажах. Но ни один не прошел мимо «Святой Руси». Никто не остался перед нею равнодушен: она возбуждала признание и отрицание, любовь и вражду».