Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава семнадцатая

Никогда прежде Нестеров не писал двойного портрета, однако ему сопутствовала удача. Картина очень хороша и по цвету и по композиции, серьезна и глубока по своему проникновению в сущность темы, в образы людей, олицетворяющих ее. Этот двойной портрет с успехом может считаться сюжетной картиной. Недаром Нестеров дал своему произведению обобщенное название. Здесь замысел художника нашел реальное воплощение в образах людей, жизненный путь которых был полон весьма разноречивых исканий. Наряду с обобщенностью формы портрету свойственна конкретность в изображении людей. Характеры их, казалось бы объединенных общими помыслами, весьма различны. Внутренняя затаенность, сосредоточенность и вместе с тем мягкость Флоренского, тонкий абрис его фигуры в белом подряснике, утонченность рук, опущенный взор противопоставлены с трудом сдерживаемой активности Булгакова, его упорному взгляду, всклокоченным волосам над крутым лбом, всей тяжеловатой, несколько подавшейся вперед фигуре. В этом портрете счастливо сочетались острая объективность в изображении людей и вместе с тем объединенность их одной общей идеей, общей мыслью.

Нестеров считал «Философов» одной из своих лучших работ, видимо, внутренне она отвечала задачам, которые он перед собой ставил в то время. «Философы» во многом явились развитием принципов, намеченных в портретном искусстве Нестерова в период 1905-1906 годов. Тот путь к объективному раскрытию, который был заложен тогда, здесь получил дальнейшее развитие, соединившись с идеей, отнюдь непредвзятой, а реально вытекающей из логики образа, конкретного жизненного пути человека. Эта конкретность, острота восприятия уже не одной какой-либо стороны и подчеркивание ее, как было прежде, а объективность в раскрытии характера, порой граничащая с холодностью видения, особенно ярко проявилась в «Архиепископе», написанном осенью 1917 года, изображающем Антония Волынского (в миру Алексея Храповицкого). Нестеров давно хотел написать этот портрет. Биография Антония Волынского незаурядна. Он был потомком знаменитого статс-секретаря Екатерины II А.В.Храповицкого, автора известных «Памятных записок». Будучи сотрудником журнала «Вопросы философии и психологии», Антоний Волынский цитировал в своих статьях и проповедях наряду со «святыми отцами церкви» Достоевского. За вольнодумство и слишком большую популярность Антоний Волынский был изгнан К.П.Победоносцевым из Московской духовной академии в Казань, а затем в Уфу. Нестеров увидел его впервые в начале 90-х годов в Троице-Сергиевой лавре. Личность этого человека, мечтающего об отделении церкви от государства, о дальнейшем ее возвышении, занимала художника еще в начале 1900-х годов. Однако вскоре Антоний из опального архиерея превратился во влиятельнейшего члена Святейшего синода, не уступающего по своей реакционной направленности Победоносцеву. Уже в 1909 году В.И.Ленин называл Антония Волынского «владыкой» черносотенных изуверов». Перед самой революцией 1917 года Антоний упорно отстаивал необходимость патриаршества в России, устраивал необычайно пышные богослужения в московских церквах. Эмигрировав, он стал одним из активных поборников крестового похода против Советской России. Нестеров писал Антония Волынского в церкви Высоко-Петровского монастыря. Архиепископ изображен на амвоне, перед царскими вратами, говорящим проповедь. Это очень красивый по колориту портрет, в котором цвета церковного облачения, черного и лилового, перекликаются со сверкающим окладом иконостаса и царских врат, с их тяжелым и массивным орнаментом. И среди всего этого пышного цветового богатства выступает властное и неприятное лицо человека, с небольшой головой, ушедшей в плечи, с холодным и напряженным взглядом. Великолепным дополнением к этому преисполненному гордыни лицу человека, полного жажды власти и чувства собственной непогрешимости, являются руки. Холеные, породистые, почти сжатые в кулак и вместе с тем как бы покоящиеся на архиерейском жезле, они кажутся небольшими по сравнению с пышным облачением, но в них заключена такая же выразительность, как и в самом лице.

Предшествующим портретам Нестерова почти всегда была свойственна пространственная композиция. Здесь фон - царские врата - приближен к фигуре человека. Такие привычные для художника приемы, как силуэтность решения, ритмическое соединение фигуры и фона, здесь отсутствуют. В центре внимания - лицо и руки портретируемого, на них прежде всего строится выразительность образа. По сравнению с предшествующими работами портрет поражает резкостью характеристики. Это произведение свидетельствует о большом пути, проделанном художником, - от поэтической идеализации до почти критического раскрытия всей внутренней сущности человека. Творчество Нестерова вступало постепенно в новую фазу, глубоко и основательно подготовленную в предшествующий период. Перелом произошел почти незаметно. Он был связан с событиями, происходящими в жизни страны, в жизни людей, и с осознанием Нестеровым этих событий; он был связан с внутренним ростом самого художника, с освобождением от многих прежних иллюзий.