Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава седьмая

В 1890 году в Петербурге на XVIII Передвижной нестеровского «Варфоломея» увидел Адриан Викторович Прахов. Прахов был весьма интересной фигурой своего времени. Историк, археолог, художественный критик, редактор художественного отдела журнала «Пчела» в 70-е годы, а в 900-е годы - журнала «Художественные сокровища России», Прахов читал курс истории искусств в Петербургском университете и Академии художеств, а в те годы, когда с ним познакомился Нестеров, - в Киевском университете. Прахов открыл и исследовал несколько памятников древнерусской монументальной живописи XI-ХШ веков, написал ряд работ по истории искусств древности. В 1885 году Киевское церковно-археологическое общество поручило Прахову создать план декорировки собора св. Владимира в Киеве. После представления плана он был утвержден руководителем дальнейших работ.

Работа над созданием Владимирского собора и его росписей была весьма знаменательным явлением в истории русского искусства второй половины XIX века. Собор начал строиться еще в начале 60-х годов. Первоначально его проект принадлежал петербургскому архитектору И.В.Штрому и епархиальному архитектору П.И.Спарро, а позднее переработан А.В.Беретти. Архитектурное решение собора не отличалось особыми достоинствами и являло весьма типичный образец периода эклектики, когда византийские и древнерусские формы, бытовавшие еще в архитектуре николаевского времени, призваны были олицетворять известную уваровскую формулу: «самодержавие, православие и народность», провозглашенную в период жестокой реакции. Но при организации росписи собора Прахов (а он подошел к этой работе не только как к сугубо официальной задаче прославления русского православия) прекрасно отдавал себе отчет в новых тенденциях, возникших в русском искусстве 80-х годов, связанных с поисками монументальных решений. Будучи крайне энергичным, деятельным человеком, он сумел заинтересовать судьбой собора Александра III. К созданию росписей собора Прахов привлек В.М.Васнецова. Виктор Васнецов тяготел к монументальной живописи. Она отвечала его замыслам, его представлениям о назначении искусства, и он с увлечением начал работать. До 1890 года Васнецовым была выполнена большая часть росписей и лучшая их часть, но предстояло еще многое. И Прахов, видя непосильность. этого труда для одного человека, пытался привлечь к работе над росписями художников Илью Репина, Сурикова, Поленова. Получив отказ, он привлек братьев П.А. и А.А.Сведомских и В.А.Котарбинского, обратился к М.А.Врубелю. Врубель сделал великолепные эскизы, но они не были приняты комиссией. Прахов обращался и к В.А.Серову с просьбой сделать композиции для одной из стен на хорах собора, тот согласился, однако эскизов вовремя не представил. Сам факт обращения Прахова к крупным мастерам того времени говорил о том, что многим из этих художников идея росписи Владимирского собора не так уж была чужда. Однако их отказ работать в соборе позволяет предположить, что и Репин, и Суриков, и Поленов понимали невозможность возрождения монументального искусства на религиозной основе. Однажды, будучи проездом в Москве, Прахов встретился с Нестеровым на домашнем спектакле у Мамонтовых и предложил ему работать во Владимирском соборе. Художник согласился, хотя и с колебаниями. Ведь у него в то время уже возник замысел новой картины из жизни Сергия Радонежского, к тому же он имел намерение поехать в Петербург «доучиваться у Чистякова».

Однако в марте 1890 года Нестеров едет в Киев. Он останавливается в номерах Чернецкого на Большой Владимирской улице, в том же доме, где незадолго до него жил Врубель. Собор оказался поблизости. Когда молодой художник вошел внутрь, глазам его представились огромные леса, сквозь которые проглядывали куски росписей. Поднимаясь кверху на хоры, он увидел В.М.Васнецова в блузе, выпачканной краской, и с большой палитрой в руке. Васнецов обнял Нестерова, расцеловал, поздравил с успехом «Варфоломея», затем стал водить по собору. Первое, что Нестеров увидел, были огромные эскизы для «Рая» с изображением его преддверия - большую композицию со множеством фигур праведных царей, пророков, святителей, ангелов, в алтаре - колоссальную фигуру богоматери с младенцем, внизу алтаря - «Евхаристию» и фигуры святых. Семья Васнецовых приняла Нестерова радушно. В то время в Киеве жил и брат Виктора Михайловича, Аполлинарий Васнецов. Близкое знакомство с Васнецовыми, начавшееся в Киеве, не прерывалось у Нестерова и впоследствии. У них на всю жизнь сохранились добрые отношения: «может быть, дружба, с маленькими перебоями, едва ли от нас зависящими». Здесь, в Киеве, в доме Васнецовых, Нестеров увидел еще не оконченную, ставшую впоследствии знаменитой картину «Богатыри».

В свой первый приезд в Киев художник познакомился и с семейством Праховых, жизненный уклад которых составлял резкий контраст скромному быту Васнецовых. У Праховых бывало много народу. Супруга Адриана Викторовича, Эмилия Львовна, - прототип многих образов Врубеля (к ней Врубель испытывал чувство глубокой и длительной привязанности) - была пианисткой, человеком добрым, но крайне эксцентричным. Познакомился художник и с младшими членами семейства, и внимание его сразу привлекла Лёля - Елена Адриановна Прахова, ставшая другом художника. Елена Адриановна была очень отзывчивым, добрым человеком. Близкий друг семьи Мамонтовых (Мамонтовы познакомились с Праховыми в Риме в самом начале 70-х годов), она с заботой относилась к художникам, особенно к Врубелю, сохранила в течение всей жизни самые добрые отношения с Нестеровым, хотя порой это было не так легко. Михаил Васильевич пробыл в Киеве меньше недели, но успел посетить и собор св. Софии, где его поразили древние мозаики, и Киево-Печерскую лавру; осмотрел пещеры, посетил Аскольдову могилу, был восхищен бескрайними далями Днепра, красотой весенней украинской природы.