Ирина Никонова о Михаиле Нестерове

Глава шестнадцатая

Одна из комнат, где поселились Нестеровы, выходила в сад. Там росли апельсиновые деревья, яркие плоды которых золотились на солнце. Ощущение довольства и благополучия не покидало путешествующих. Художник с первых же дней начал усиленно писать этюды. Здесь - и море, и прибрежные строения, и старая церковь, и цветущий миндаль. Этюды, сделанные на Капри, очень звучны по цвету, они какие-то удивительно плотные, пластически выразительные. Замысел росписи Марфо-Мариинской обители был связан, как представлялось Нестерову, с выражением общечеловеческой идеи. Этюды, написанные на Капри, с их яркой звучностью южной природы, приближались к представлениям Нестерова о природе Палестины, давали ту исторически конкретную среду, к изображению которой, видимо, стремился художник в своем пересказе евангельской легенды. На этюдах Нестерова часто сопровождала сестра, она терпеливо сидела долгие часы, любуясь окрестными видами. На Капри не умолкала музыка, кругом играли на мандолинах, пели. Было бесчисленное количество шарманок. Одна из них особенно запомнилась Нестеровым. Это была нарядная, задрапированная материей с золотой бахромой большая шарманка. Хозяин возил ее на двухколеске, и она играла постоянно: и днем, и вечером, и в солнечные дни, и когда шел дождь. Она была слышна отовсюду. Нестеровы не знали, как избавиться от ее звуков, и даже мечтали о том времени, когда они покинут Капри и не будут ее больше слышать. И каково же было их удивление, когда, погрузившись в лодку, они услышали, как «их» шарманка заиграла какую-то бравурную народную песенку. Она вместе с ними покидала Капри. Звуки этой шарманки запомнились Нестерову на всю жизнь, и много лет спустя он вспоминал об этом эпизоде с теплотой человека, сожалеющего о прошедшем. «Да, - писал художник, - это была веселая, довольная собой шарманка. Может быть, она не была слишком умной шарманкой, но она так радостно, бодро исполняла свое призвание».

В начале путешествия Нестеров мечтал посетить итальянские города, в которых не бывал прежде. Но природа Капри, прогулки, голубое море столь пленили его спутниц, что художник решил пожертвовать своими планами и не насиловать их волю. Капри для русской жизни, русской культуры был не только отдаленным островом с его солнцем, морем, музыкой, цветами и апельсиновыми деревьями. На Капри жили Горький и Луначарский, в 1908 году в начале апреля на Капри в гости к Горькому приезжал Владимир Ильич Ленин. Нестеров, еще всего лишь несколько лет назад искавший каждой встречи с Горьким и радовавшийся этим встречам, даже не подошел к нему, когда однажды увидел. Идейные разногласия последних лет не были забыты. «Идти на явную ссору,- как писал он уже по приезде в Киев Л.В.Средину, - явно не хотелось». Время, когда Нестеров начал работать над росписями храма Марфо-Мариинской обители, было тягостным для России. 3 июня 1907 года была разогнана II Государственная дума, революция окончилась поражением, в стране наступил период самой жесточайшей реакции. Все подвергалось обыску. Обыскивали школы и университеты, суды и земства, церкви и психиатрические больницы. Шли повальные аресты. К началу 1908 года в тюрьмах находились около двухсот тысяч человек. Смертные приговоры и смертные казни стали, по выражению В.Г.Короленко, «бытовым явлением». Многочисленные демократические организации и союзы были разгромлены или распались. За очень короткий срок было закрыто 978 газет и журналов. В организации черносотенных союзов - «Союза русского народа» и «Союза Михаила Архангела» - стали входить митрополиты и епископы. За 1906-1912 годы открылось 5,5 тысяч новых церквей. Разрабатывались проекты создания христианских рабочих союзов. В семинариях и духовных академиях был введен особый курс «обличения социализма». Период, последовавший за поражением первой русской революции, был весьма противоречивым и для развития русской культуры. В это время широкое распространение получают различные религиозно-философские концепции.

В 1907 году выходит книга Н.А.Бердяева «Новое религиозное сознание и общественность», где автор, стоявший в 90-х годах на позициях «легального марксизма», выступает против атеизма и позитивизма, против социал-демократии, проповедует идеи богоискательства. Д.С.Мережковский, творчество которого носило откровенно реакционный, религиозно-мистический характер, в своей книге «Не мир, но меч» (1908) рассматривает революцию с религиозной точки зрения. В 1908 году философ-мистик С.Н.Булгаков, так же как и Бердяев в 90-х годах бывший «легальным марксистом», на собрании студентов и курсисток, устроенном Петербургским христианским студенческим кружком, выступает с речью «Интеллигенция и религия». «Теперь, - говорил Булгаков, - сумерки снова надвигаются над человечеством, уходящим в удушливое подземелье и изнемогающим там от ига жизни, но Вифлеемская звезда светит и теперь, и льет кроткий луч свой, и с этим лучом каждому, раскрывающему сердце, приносит тихий зов: приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Этот период отмечен увлечением интеллигенции религиозными концепциями Вл.Соловьева, Достоевского, Л.Толстого, широким распространением идеалистической философии.
Религия становится модной. Графиня С.С.Игнатьева после убийства эсером Ильинским в 1906 году супруга ее А.П.Игнатьева начала заниматься политикой на почве церковности. В ее салоне происходили долгое время облеченные «таинственностью» политические церковные собрания, где участвовали и некоторые правительственные лица. Салон графини Игнатьевой, как писал в своих воспоминаниях С.Ю.Витте, «впутывался во все истории с Иллиодором, Гермогеном, Распутиным, во все события, знаменующие собой разложение в высших этажах православной церкви».