Ирина Никонова о Михаиле Нестерове
Глава восемнадцатая
К моменту свершения Великой Октябрьской социалистической революции Нестерову было пятьдесят пять лет. Тридцать из них были посвящены активной и целеустремленной художественной деятельности. Еще в конце прошлого века он стал академиком живописи, был почитаем высшими сановниками, известен царской фамилии, а в 900-х годах он был не только известен, но и выполнял заказы царского дома, великих князей. К 1917 году он создал множество произведений, главные из которых вызвали большие споры.
Его работы широко приобретались коллекционерами, почти все его главные картины находились уже в Третьяковской галерее или в Русском музее.
Нестеров к тому времени был близко знаком не только с художественными кругами, но и с учеными, философами, крупными представителями духовенства. Он был близок с видными людьми русской культуры - с Перовым и Крамским, Третьяковым и Праховым, Суриковым и В.Васнецовым, Ярошенко и Левитаном, встречался с Шаляпиным, М.Горьким, Львом Толстым.
Он много повидал, изъездил почти всю европейскую часть России, был и за границей - в Италии, Франции, Германии. Его жизнь была связана с множеством событий и перемен. Он был современником первомартовцев, пережил мрачное царствование Александра III и воцарение Николая II, был свидетелем русско-японской войны, первой русской революции 1905-1907 годов, первой мировой войны.
Нестеров находился в Москве, когда свершилась Великая Октябрьская социалистическая революция. Вряд ли можно предположить, что художник воспринял ее сочувственно. Все происходящее было для него тогда весьма сложным.
2 марта 1917 года Николай II подписал за себя и своего наследника отречение от престола. Временное правительство готовилось к выборам в Учредительное собрание. Видимо, Нестеров возлагал на это какие-то надежды - надежды на более твердую, чем Временное правительство, власть. В своем письме к В.Е.Савинскому, одному из влиятельных в те годы педагогов Академии художеств, он советовал отложить назначение руководства Академии художеств (до марта 1917 года президентом Академии была вел. кн. Мария Павловна, сменившая своего супруга вел. кн. Владимира Александровича, умершего в 1909 году).
«Не откажите сообщить мне, не откладывая, - пишет Нестеров Савинскому 20 апреля 1917 года, - кого намечают правые и левые в президенты, вице-президенты и секретари?
Я послал на собрание свое письмо, в коем предлагаю выборы отложить до Учредительного собрания, теперь же ограничиться выбором временных президента и вице-президента».
Но надежды Нестерова на Учредительное собрание не оправдались. Созванное в январе 1918 года, оно противопоставило себя Советской власти, не отражало воли народа и было распущено. В 1918 году была упразднена Академия художеств, а существовавшее при ней Высшее художественное училище преобразовано в ноябре 1918 года в Петроградские государственные свободные художественные учебные мастерские. Таким же преобразованиям подверглись и Строгановское училище и Московское Училище живописи, ваяния и зодчества, с которым столь много было связано в жизни Нестерова.
Дом князя С.А.Щербатова на Новинском бульваре вскоре после октябрьских событий занял Военно-революционный совет, и Нестеров переехал в мастерскую, где и пробыл до октября 1918 года. Москва в те дни являла весьма пестрое зрелище. Новая жизнь еще не заявила себя с достаточной очевидностью, а старая не хотела уходить. По вечерам трамваи не ходили, парадные подъезды домов наглухо заколачивались или заваливались дровами. Еще мало кто из привилегированных слоев общества верил в окончательную победу Советской власти, и противники ее уезжать пока не торопились.
В конце 1917 года началась национализация крупных частных предприятий, а вскоре и помещичьих земель. Контрреволюция в свою очередь стала поднимать голову.
Нестеров не был на стороне тех, кто боролся за новую власть в то время. Он много потерял - и не только привычный круг людей и привычное существование. Он окончательно утратил, или должен был утратить, веру в правильность своих идей, своего направления в искусстве, своей сложившейся концепции. Жизнь и ее события противоречили всему ранее исповедываемому.
Россия, народ ее через голод, смерть, жертвы, страдания шли не к умиротворению и «детской вере», а к борьбе, к революции, когда люди близкие, казалось, не только по крови, но и по мировосприятию, оказывались по разные стороны жизни.
Екатерина Петровна вместе с четырнадцатилетней дочерью Натальей и десятилетним Алексеем (тем самым дитятей, за которым Нестеров вел своих героев в программной картине «Душа народа») еще осенью уехала в Армавир к родственникам. В 1918 году этот город оказался в кругу самых ожесточенных боев. На Кубани активно наступала на Советы добровольческая армия генерала Деникина, сюда к середине 1918 года стекались силы контрреволюции.
В Москве Нестеров чувствовал себя одиноким. Большинство художников, причем весьма значительных, принимали самое активное участие в деятельности организованной Моссоветом Комиссии по охране памятников искусства и старины. Среди них - Коненков, Архипов, Павел Кузнецов, Константин Коровин, Кончаловский, Бакшеев, Щусев.
В апреле 1918 года, вскоре после переезда Совета Народных Комиссаров в Кремль, был опубликован ленинский декрет о монументальной пропаганде. Широкая работа развернулась по оформлению Москвы и Петрограда к празднованию 1 мая 1918 года и первой годовщины Октября. В документах, освещающих художественную жизнь тех лет, мы встречаем имена почти всех крупных мастеров - Александра Бенуа и Добужинского, Павла Кузнецова и Кустодиева, Юона и Грабаря, Константина Коровина и Малютина, Коненкова и Голубкиной, Щусева и братьев Весниных. Но не встречаем имени Нестерова.
В январе 1918 года патриарх Тихон обратился к верующим православной церкви, где угрожал предать анафеме всякого, кто будет сотрудничать с Советской властью. Правда, уже в 1923 году он публично отказался от борьбы. Но Нестеров и до обращения патриарха не занимал активной позиции.
Жизнь, казалось, для него ушла в прошлое. Основной его заботой стала семья и мысль о том, как соединиться с нею. В октябре 1918 года он решается ехать в Киев, чтобы потом перебраться оттуда в Армавир.
Перед отъездом на юг Нестеров сдал на хранение в Исторический музей свою последнюю картину «Душа народа» и этюды к ней. Своему земляку-уфимцу, архитектору И.Е.Бондаренко, работавшему в Комиссии по охране памятников искусства и старины, он оставил на хранение не только собственные произведения, но и библиотеку.
Вскоре после приезда художника в Армавир город был взят белыми, и Нестеров смог вернуться в Москву только летом 1920 года после установления на Кубани Советской власти.
В Армавире Нестеров долго болел, работал мало. Однако в это время им было написано несколько портретных этюдов дочери Натальи и сына, этюды к давно задуманным работам «Пророк» и «Страстная седмица», несколько небольших пейзажных набросков с изображением Туапсе.
Написал он еще две небольшие картины, названия которых вряд ли свидетельствовали о желании изобразить что-либо новое, - «Одинокая» и «Благовест».
далее » |