Часть четвертая
627. П.Е.КОРНИЛОВУ
Болшево, 15 сентября 1940 г.
Многоуважаемый Петр Евгеньевич!
Благодарю Вас за письмо, за все то, что в нем Вы сообщили мне. Работы в Русском музее все же двигаются, и все же они сейчас ближе к желанному концу, чем полгода назад. Будем уповать на лучшее...
Воспоминания Мудрогеля читал. Сам Мудрогель фигура далеко не полноценная, но о нем Вы больше и лучше узнаете от его сослуживцев по галерее. Свидетелей его «близости» к П.М.Третьякову осталось немного, да и те не станут вмешиваться в это дело.
Прочел и А.Я.Головина - его воспоминания написаны в благожелательных, легких тонах. Мы с Вами, по-видимому, сходимся в оценке этого прекрасного художника-декоратора. Портреты его красивы, больше декоративны, чем характеристичны. Конечно, это не Серов, не
Крамской. Спасибо ему за все то, что он нам дал. В этом письме я посылаю Вам фотографию с уникального барельефа (гипс) работы Серова - его «Офелию», когда-то, в молодых годах, сработанную с его жены. Барельеф сейчас у меня, его продают дальние родственники, коим когда-то его подарил Валентин Александрович. Галерейные господа его видели, но денег у них сейчас нет, к тому же в галерее имеется три или четыре скульптуры работы Серова. Ознакомьтесь со снимком, а когда кто-либо из Русского музея будет в Москве, - посмотрит и оригинал. Может быть, он и пригодится Вам...
С месяц тому назад была у меня Ваша сотрудница Ю.А.Лебедева. Она была с тем, чтобы посмотреть мой портрет В.И.Мухиной. Портрет ей понравился, и она хотела бы, чтобы он попал к Вам, в Русский музей, о чем она писала мне поздней. Увидите Ю.А., скажите ей, что я очень извиняюсь, что до сих пор не ответил ей на ее письмо. Отвечу тотчас, как получу тот или иной ответ от Третьяковской галереи. Галерея в лице ее бывшего директора «повинна» в написании этого портрета, и она по этому самому первый на него претендент, но у «претендента» сейчас нет денег, по их словам, они деньги для портрета ищут, ищет их и Комитет по делам искусств...
Когда получу тот или иной окончательный ответ, тотчас напишу Ю.А.Лебедевой. Вы слышно, сейчас «в капиталах» и их не ищете...
Книжка моя, вероятно, выйдет к ноябрьским празднествам. Подписка на нее идет, говорят, бойко, а что и как потом покажет время.
Если на портреты И.П.Павлова и Е.С.Кругликовой не удастся подобрать из старых «приличных» рам, то прошу Вас, Петр Евгеньевич, сделать дубовую, темную, как на «Лизе Таль». По крайней мере без особых претензий.
628. П.Е.КОРНИЛОВУ
Москва, 30 декабря 1940 г.
Помимо «Выставки наших достижений», по слухам, готовится еще ряд выставок - персональных и иных. Меня озабочивает предстоящая «передвижная» выставка «зажившихся» не в меру на сем свете «академиков». Их наберется штук пять-шесть. Между ними и я попал, не успевший своевременно удалиться к праотцам. Академики по этому поводу безмолвствуют. Я же позволю себе думать, что такое путешествие картин по стогнам и весям нашего отечества - в сырых ящиках, при существующем транспорте, случайностях, - а главное, при отсутствии опытных, бывалых людей, что было когда-то так деловито, солидно поставлено у передвижников, грозит картинам если не гибелью, то порчей, а государству - убытками. [...]
Мои вещи принадлежат государству, на них я прав не имею, единственно, что может их еще спасти от такого «вояжа», - это их неподходящая «тематика» и большие размеры. И вот я прошу Русский музей, если ж нему обратятся за моими большими вещами, защитить их хотя бы этим путем. [...]
Я рад, что портрет Толстого намечен в Русский музей, рад, что П.Д.Корин показался Вам тем человеком, каким я знаю его тридцать лет. Он талантлив, честен, но всяческого рода невзгоды сделали его очень нервным. [...]
P.S. В случае чего, лучше им дать «Пустынника» и «За приворотным зельем».
1941
629. С.Л.РЫЛОВОЙ
Москва, 14 января 1941 г.
Глубокоуважаемая Сарра Львовна!
Благодарю Вас за присланные мне «Воспоминания» Аркадия Александровича. Читаются они с большим интересом. Написаны в оптимистических тонах, столь свойственных природе Аркадия Александровича. Меня очень тронуло все то, что написано об Архипе Ивановиче Куинджи, каждая строка, сказанная о нем, дышит любовью, искренней признательностью учителю.
Имя Архипа Ивановича Куинджи и для меня далеко не безразлично, оно и мне дорого и любезно с юношеских лет. Его «Украинскую ночь» я видел впервые на Передвижной выставке в Москве, реалистом, учеником лет четырнадцати.
Позднее Куинджи не раз вступал в бой за мои картины, кои не были любезны гг. Маковским, Лемохам, Мясоедовым. Мне же пришлось, по кончине Архипа Ивановича, быть избранным на его место в действительные члены Совета Академии художеств. «Воспоминания» по нынешним временам изданы хорошо. Цветные репродукции оставляют желать лучшего. Есть некоторый редакционный недосмотр в тексте. Так, например, мое знакомство с Аркадием Александровичем произошло в бытность Левитана живым, не в 1905 году, а раньше, т.к. Левитана уже не было в живых летом 1900 года. Таких недосмотров можно найти и еще.
Теперь о выставке в Третьяковской галерее. Я на ней еще не был, и когда попаду - сказать трудно, т.к. чувствую себя не очень хорошо. По общим отзывам, картины Аркадия Александровича развешены хорошо - в одной комнате со мной. Две из них («Полет лебедей») висят над моими портретами И.П.Павлова и проф. Юдина (комната светлая). Остальные вещи Аркадия Александровича висят вместе с пейзажами Крымова.
Картины Аркадия Александровича, всем очень нравятся. Иначе и быть не может, таких художников, как Рылов, у нас немного.
Во всяком случае, я тотчас же Вам напишу и пришлю план развески, когда сам попаду в галерею.
Моя небольшая книжка, слышно, выйдет в средине февраля. Я тотчас же ее вышлю Вам.
Дальше » |
