Часть четвертая
560. В.А.СВИТАЛЬСКОМУ
Москва, июнь 1935 г.
Многоуважаемый Владимир Александрович!
Не часто получал я такое удовольствие, какое доставили Вы мне Вашими иллюстрациями к «Онегину».
Мастерство техники, оригинальность приема, тонкий характер, смысл и прелесть Вашего художества, столь родственные поэме, дают возможность Вас поздравить с большим успехом. Его, полагаю, на этот раз признают очень многие... «Борис» Вам менее удался: самый прием грубее. Самозванец мелок...
«Онегин» же, повторяю, великолепен.
561. П.Д.КОРИНУ
Москва, 1 июля 1935 г.
Дорогой Павел Дмитриевич!
Вчера получил Ваше второе письмо, на этот раз, из Лондона. Жаль, что на Лондон пришлось уделить меньше времени, чем предполагалось. Те отзывы, что Вы пишете о его художественных богатствах, о Фидии, Веласкесе, Веронезе, очень ярки, выразительны. Часто мысленно бываю с Вами и радуюсь, что Вы эту красоту видите и, претворив как-то, дадите нашей стране нечто прекрасное. Сейчас перед Вами опять La bella Italia с ее Рафаэлем, Микеланджело, Тицианом, Веронезом...
Получив Ваше парижское письмо, я написал Вам несколько строк в Лондон, «до востребования». Это мое письмо Вы едва ли получите.
Я сегодня начинаю портрет с С.С. красками, как всегда, боюсь, как школьник. И.П.Павлова предполагаю начать писать лишь в августе... Доканчиваю письмо у Вас... Пашенька поделилась со мной тем, что Вы пишете ей, видел и набросок, великолепно... [...]
562. Е.П.РАЗУМОВОЙ
Колтуши, 3 сентября 1935 г.
[...] Увы! я не летал, а лишь доехал до Колтушей и чувствую себя иногда в некотором смущении: ложась спать или вставая поутру, я чувствую легкое головокружение (даже иногда лежа в постели...), говорил с Ив.П., но он ничего ясного мне не пояснил, сказав, что и у него «такое» бывает. Утешение слабое, особенно когда вспомнишь о бедном Мензбире... и о тому подобных бывших людях.
Между тем я работаю не покладая рук. Портрет с Ив. П. почти окончен, сеансы организованы были очень удачно, в эти часы с ним беседовал его любимый сотрудник, очень спокойный, разносторонне образованный врач-физиолог, таким образом, я мог без особого напряжения уловлять в кипучей натуре И.П. то, что мне хотелось, и, быть может, это мне удалось. Ежедневно на работу выходит у меня не более четырех-пяти ч., включая сюда не только сеансы (часа полтора-два), но и дополнительные работы, касающиеся портрета (фон и т.п.). Видите, какой я молодец, и все же поругать меня есть за что, и Вы, конечно, это сделаете...
Жизнь в Колтушах очень регулярна, по часам: утром, после чая, с половины девятого портрет, потом в половине первого завтрак, чай в 4, в 6 - обед, еще чай в 9, а в 10, в И все расходятся по своим комнатам.
Беседы с Ив.П-чем, как и раньше, возбуждающе интересны, сам он остается неизменным. После всей суеты и шумихи двух конгрессов жизнь вступила здесь в обычный порядок. Даже на днях возобновилась игра в городки (чурки), и И.П. принимает в ней деятельное участие. Могу Вас, как врача, порадовать: сегодня я работал над портретом с половины, девятого до половины второго дня, затем на завтрак и сон два часа, после чего вновь работал до 6 часов вечера. Довольны ли Вы мной и есть ли у Вас лекарства против таких «темпов»? [...]
563. П.Д.КОРИНУ
Колтуши, 9 сентября 1935 г.
Дорогой Павел Дмитриевич!
Вчера получил Ваше письмо из Палеха. Рад был, что у Вас проходит все благополучно, работаете над картиной и вспоминаете чудесную страну. Вместе с Вами говорю: «Ах, Италия, Италия!»... Я работаю с остервенением, по пять - восемь часов просиживаю у мольберта (Елена Павловна разрешила не больше двух; как же, так я и буду ее слушать!).
Портрет почти закончен, голова вышла, бьюсь над руками, характерными, старик бедовый, сидеть смирно не может, к тому же погода неустойчивая, то солнце, то серо или дождь, замучился, спал с тела, и все же дело движется, осталось на три-четыре сеанса, а потом сушка; хочу портрет привести с собой (и рама уже заказана). Жизнь здесь живая, интересная, старик все тот же, неукротимый, еще играет в чурки, а какой спорщик!
Тут прочли «Хозяйку» Достоевского (И.П. подряд три раза для уяснения), что было споров!.. Но я, конечно, весь в портрете, одна только и дума о нем...
Время от времени сюда наезжают гости, как-то был некий английский лорд с семьей. Он, видите ли, занят ученой мыслью осуществить, заменить человеческую речь жестами... И.П. считает эту мысль если не праздною, то едва ли скоро осуществимою. Были и другие гости: полпред в Лондоне Майский с женой, умный, дельный, говорили и об искусстве. Ваш привет И.П. передал, он просил Вас поблагодарить. Жалеет, что не пришлось повидать Ваши этюды. [...]
Приеду между 15-20... тогда предстану на суд со своим портретом. Страшно!
Дальше » |
