Часть четвертая
585. П.Д.КОРИНУ
Колтуши, 20 августа 1937 г.
Дорогой Павел Дмитриевич, вчера получил Ваше письмо и был рад узнать, что Вы с Пашенькой отдыхаете. Вы пишите и, я уверен, все будет хорошо. Конечно, когда натура перед глазами - дело иное, как с компасом в море.
Я здесь «отдышался», провожу время праздно, но хорошо: люди живые, интересные... Погода все время дивная, гуляю, сижу на солнце. Чего лучше!
Но всему бывает конец, наступает конец и моему блаженному житию... 22-го еду в город. Побываю в Эрмитаже, в Русском музее, кое у кого из приятелей-знакомых, поищу холст, да и айда домой. Думаю 24-го быть на Сивцевом Вражке, а там за дела, а их набралось порядочно: «не было гроша, да вдруг алтын»... Станиславский выразил полную готовность позировать мне, письмо чудесное. А перед самым отъездом сюда я получил предложение написать портрет со Шмидта, - дал согласие на обычных условиях. Пишу с натуры, портрет остается моей собственностью. Видимо, идут на все... Посмотрим, что и как. Главное - осталось ли «пороха», не сесть бы в калошу? Стар становлюсь. Ну да никто как бог!
Вот видите, какие дела-то, вот и надо добывать холст во что бы то ни стало. [...]
586. С.И.ТЮТЧЕВОЙ
Москва, 28 сентября 1937 г.
[...] Усердно пишу портрет Шмидта, модель приятная, но условия писания не удобны: деловой кабинет с докладами, посетителями и проч.
Дело идет к концу, еще сеансов семь-восемь и все будет готово, тогда и на суд, конечно, праведный.
Самому Шмидту портрет нравится. Если бог грехам потерпит, то в декабре или в январе примусь за Станиславского. То, быть может, будет полегче и не столь специально, а то чувствую себя, как на «дрейфующей льдине». Во всяком случае, положение новое и даже не «папанинское», а похуже. Однако склонность к стариковской болтовне заставляет меня вспомнить о Козьме Пруткове и, пожелав всем Вам, дорогим мурановцам, еще раз всего наилучшего, положить свое «бойкое» перо.
587. П.Д.КОРИНУ
Москва, 14 октября 1937 г.
Дорогой Павел Дмитриевич!
Сегодня получил Ваше письмо, благодарю. Поздравляем Пашеньку с наступающим днем рождения, шлем самые хорошие пожелания. Е.П. благодарит Вас обоих за сегодняшние поздравления и память.
Теперь к делу. Александр Дмитриевич уже «надвинулся». Прибыл на днях и посетил, посетил и «разнес», как полагается, после чего я долго почесывал бока. Ничего не поделаешь - «сила».
Портрет кончил, и он у меня. Многие его видели еще на месте писания. Как самой модели, так сослуживцам и друзьям модели портрет нравится. Домашним моим и друзьям тоже портрет нравится. Я же сам думаю, что если бы не крайняя усталость, то еще не худо бы пописать сеанса два. Обстановка писания была невероятно тяжелая, постоянно народ, люди деловые, занятые мелькают перед глазами, говорят, так что из девятнадцати сеансов настоящих можно было бы выкроить не больше пяти... Отношения с моделью, расставанье были самые лучшие, было высказано желание, чтобы знакомство наше не ограничилось портретом и т.п. Время покажет, как дальше пойдет дело.
Я говорил Шмидту про Ваше желание написать Громова, он охотно согласился этому содействовать.
Как-то встретил жизнерадостного, такого удачливого Николая Васильевича. Он «уповает» на самый радужный исход Ваших дел. На днях были «покупатели», и похоже на то, что новый портрет будет на выставке, после чего пойдет в галерею. Хорошо бы было! Сюда вернулся «рыжий Яковлев», был без меня, говорят, что все такой же, похож на дьячка... Вместо Кристи в галерее Угаров. Новые порядки, перевески и т.д. Кое-какие новости Вы узнаете, сидя у себя в Палехе, из газет... Приятно было прочесть, что молодежь обоих полов «овладевает» искусством... и что современный Палех, что Рим времен Возрождения или Веймар времен Шиллера, Гете, Вагнера и Листа, становится центром искусства в нашей стране.
В конце концов мне постоянно недостает Вас, и буду очень, очень рад увидеть Вас, когда Вы оба отдохнете, у себя на Сивцевом Вражке.
Дальше » |