Часть четвертая
608. И.В.ШРЕТЕР
Москва, 24 июля 1939 г.
[...] Рад, что живется тебе хорошо и что ты работаешь. Смотри на природу, как на любимую красавицу, находя в ней тысячи скрытых прелестей, доступных лишь тебе одной. Не мажь зря, рисуй, пиши с полным сознанием.
У тебя хороший глаз. Бери от него наибольшее.
Вот тебе и «поучение». Приедешь - дам тебе прочесть «Переписку Чистякова с Савинским». Жду тебя 30-31-го.
609. Е.П.НЕСТЕРОВОЙ
Москва, июль 1939 г.
[...] Начну с того, что проводивши тебя в 7 часов, в 9 часов начал переписывать «Элегию». Написал «даму в белом», позвал Наталью, - спрашиваю: лучше или хуже, говорит «хуже»; прогнал, а сам, не будь плох, все стер (бес-то все шепчет в ухо: соскобли старую фигуру, соскобли, - а я все молчу). То был час второй. Пообедал, поспал, стал писать «даму в черном», был час шестой, звонит Е.П., я едва ворочаю языком, продолжаю писать, написал, позвал судью - Наталью. - «Это, - говорю, - лучше?» Говорит: «лучше, но старое все же было лучше». Прогнал, решил из черной дамы сделать темно-синюю. Сделал, был час 9-й. Бросил, пошел кисти мыть, ноги, едва волочу. Просидел десять часов!!
Звонит Николай Ваильевич, прошу. Собирается молодежь, среди них и Н.В. Выгоняю всех, оставляю Н.В. и прошу его сказать «по совести», что и как. Показываю «Элегию». Он в ужасе, все испортил. Спрашивает, что соскоблил ли мужскую фигуру? Говорю, что, как и Антоний Падуанский - посрамил бесов, - фигура цела, - радость! Говорю, как все уйдут (был очень красивый Коля Т. с Лизой и дочкой и еще кое-кто, подобный Верочке Г.), сейчас же все сотру. К часу ночи картина была восстановлена, и я уснул сном младенца.
Вот эпизод первого дня «свободы». На другой день был весь разбитый, «спинушка» и проч. ответственные места болели. [...]
Вчера предполагалось вечером истязание моего грешного тела, - отменено, так как в 8 часов позвонил Владимир Семенович, спросил, буду ли я вечером; он собирался ко мне с Мухиной. Потом звонил Александр,6 был зван. К 10 часам явились гости. Впечатление хорошее. Мухина - полная, нарядная, лет пятидесяти (ее слова), умная, очень занятная; смотрели портрет, пили чай с фанерой, хозяйничал Александр. Просидели до 1-го часа. Решено, что портрет начну (взаимная симпатия), когда она приедет, отдохнув где-то на юге... Сговорились повидаться до отъезда у ней в мастерской. Повторяю, лицо «законченное», приятное, черты лица мелкие, но своя манера держаться и, кажется, есть за что уцепиться.
Сейчас думаю, не отложить ли Одессу до весны, а сентябрь отдать Мухиной. Размер портрета не меньше Держинской. [...]
610. Е.А.ПРАХОВОЙ
Москва, 9 августа 1939 г.
[...] Лина По мне звонила из Киева, перед отъездом своим на дачу (кажется, в Дарницу). Она действительно молодец. Очень интересные мысли бродят в ее головке, она их интересно осуществляет (эскизно). Жаль, что она не прошла никакой школы и еще более жаль, что она безнадежно слепая и вообще тяжело больной человек. [...]
611. П.Е.КОРНИЛОВУ
Москва, 3 сентября 1939 г.
[...] На Ваше желание поделиться с Вами моими взглядами на моих сверстников - Первухина и Рылова, могу сказать немного. Дарования их не были равноценны ни по размеру, ни по качеству. Появление Первухина на Передвижной выставке было одновременно со мной и с Серовым (мой «Пустынник», Серова - «Портрет отца»). Это было в 1889 году. Первухин выставил небольшую, незамысловатую, но полную искреннего чувства природы, весенней природы, какую-то «Канавку» с водой, где-то на окраинах Петербурга. Вечереет, начинает таять снег, и вот это-то весеннее таяние, такое томительное, немного чахоточное, «петербургское», так просто, непосредственно выраженное, было настолько убедительным, что картина была сразу замечена и приобретена П.М.Третьяковым. Она сейчас где-то в «запасниках», в их недрах, заглушённая поколениями последних лет. Позднее Первухин выставлял не раз, имея успех.
Я очень люблю его «Венецию» с угасающим вечером над Большим каналом, с его своеобразной жизнью. Эту вещь я не раз просил администрацию Третьяковской галереи выставить для поучения и любования ею многих. Моя просьба была уважена. Вы верно говорите - Первухин был честный, хороший человек, со своими странностями, немного курьезный. Портрет с него, написанный Бразом, похож и хорош.
О А.А.Рылове могу сказать едва ли больше. Отличный художник с своеобразным лицом, со своим «рыловским» подходом к нашей северной природе. Он еще до революции сказал все, что имел сказать главного, потом лишь досказывал интересно, живо.
Однако после своей прекрасной выставки Рылов стал заметно сдавать. Усталость, большая ли слишком «продукция», как Вы говорите, возраст или все взятое вместе ослабило качество его произведений. Возраст - штука серьезная, с ним необходимо считаться, его беречь надо.
Трудно себе сказать «довольно», но это необходимо.
Вот все, что я могу Вам сказать про этих двух прекрасных художников.
Дальше » |
