Часть третья
305. А.А.ТУРЫГИНУ
Княгинино, 20 июня 1908 г.
Здравствуй, старина!
Спасибо тебе за очень хорошее письмо и за последующее, полученное вчера.
Да! слава моя растет, «Нива», Календарь Гатцука и, наконец, «епископ Евлогий» - все это марка серьезная. Впереди табакерки и войлочные ковры с изображением «Великого пострига», «На горах» и т.д., вплоть до славы Якобия и Айвазовского последних дней. И тем не менее я «горю в огне творчества». Написано двадцать пять этюдов. Явился давно ожидаемый первый план «Христиан», которых, если бы я не был одним из «Восмибратовых», и следовало бы теперь начинать писать. Но бог милостив ко мне, многогрешному, и я еще не теряю надежды дожить и до «Христиан».
В Ессентуки я еду 12 июля. Перед этим предполагал быть у Васнецова в имении и написать с него портрет, но он написал мне, что лишь в конце лета освободится от спешных заказов (Варшава) и может мне попозировать.
306. А.А.ТУРЫГИНУ
Киев, 8 октября 1908 г.
...Эскизами я доволен, они серьезно сработаны и гораздо самостоятельнее прежних моих церковных работ. Большая картина вышла сложная и по композиции и по цветам, и я с удовольствием написал бы ее на стене, да еще такой громадной. Ведь пятнадцать аршин! Перед ними надо не растеряться. Это чувство громадности, которую надо одолеть, - страшно я люблю, тут есть как бы вызов на бой!.. Здесь открываются одна за другой выставки, на все присылают «почетные» билеты, по которым в день открытия не хожу я - не люблю я этих торжеств.
Тут открыла не худую выставку краковская молодежь, ученики Станиславского и Рущица (и сами эти авторы тут выставлены). Потом в пользу лечебницы туберкулезных выставлены картины от владельцев, и между ними есть мой портрет с Яшвиль и совершенно неожиданно - перепроданная после разорения Мекков моя «На Горах», попавшая к некому Мерингу, наезднику и всяческому спортсмену. Эта новость была не из приятных. [...]
Маковскому еще раз отказал от участия в его «Салоне», там-де и Суриков, и Вик. Васнецов, и Серов будут, ну, да за ними не угоняешься.
307. А.А.ТУРЫГИНУ
Киев, 4 декабря 1908 г.
...Были с Ольгой в Художественном, видели «Синюю птицу» Метерлинка. Играли не ахти как, но поставлена пьеса дивно, поразительно. Молодежь - декораторы выше всяких похвал, вымысел живой, художественный и красивый. Были в опере у Зимина - чуть было не услышали новую знаменитость - тенора Дамаева, мальчишку двадцати лет с голосом Таманьо и с не-обыкновенной-де будущностью. Его уже захватил Дягилев в Париж на лето за большие деньги. Но, как назло, Дамаев заболел, и самозванца в «Борисе» пел Южин и пел скверно. Были и в Большом театре на возобновленном балете «Раймонда» братца Турыгина - Глазунова, хорошо, красивая музыка и чудная постановка К.Коровина. Все это предполагается показать в Париже, откуда Дягилев приехал нарочито и, кажется, остался недоволен. Встретил в Москве Дягилева, напрашивался посмотреть эскизы - отказал ему. Видел А.Бенуа, Рериха. Все «очаровательны». Москва показалась нам с Ольгой преинтересной, и, как знать, может быть, не за горами то время, когда мы решим оставить Киев и променяем его на Москву. Иван Толстой снова удрал за границу, бросив все уставы, и теперь в Академии снова начал раздаваться безмятежный храп успокоенных старцев. Слава богу - все осталось по-старому.
1909
308. А.В.НЕСТЕРОВОЙ
Киев, 1 января 1909 г.
...Твое письмо с сообщением о намерении Аксаковской комиссии в Народный дом включить и мою картинную галерею меня не огорчило. И вот почему: надежды выстроить свой музей очень мало или ее вовсе нет. Значит, надо использовать умело, осторожно и с толком то, что есть возможного. Аксаковский дом, не говоря об имени Аксакова, с которым имя Нестеровых совместить не стыдно, должен будет в себя вместить несколько просветительных учреждений, к коим следует причислить и картинную галерею. В принципе я против этого ничего не имею (лучше, чем то, если бы галерея была над торговыми рядами, лавками...).
Но вместе с тем, если ко мне обратятся с таковыми предложениями, поставлю те условия, которые обозначены в моем духовном завещании, а именно: картинная галерея должна будет носить имя жертвователя или по крайней мере над входом в нее должна быть сделана надпись (как в Казанском городском музее над залами, где находится собрание Лихачева, подаренное городскому музею: «дар Лихачева») «Дар городу М.В.Нестерова».
Затем необходимо, чтобы залы, отведенные под галерею, были окнами на север (это также непременно). Далее над картинной галереей учреждается контроль жертвователя, или его семьи, или Академии художеств, без ведома которых галерея пополняться не может...
Вот те условия, на которых галерея может быть передана в Народный дом имени Аксакова. В этом духе и будет, в случае надобности, мой ответ Комитету. [...]
Дальше » |
