Часть третья
1927
431. А.А.ТУРЫГИНУ
Москва, 29 января 1927 г.
Давно и я тебе не писал, старина. Последние недели две возились с нашей американской блудницей. Она вернулась к нам, к сожалению некоторых, - в своем виде, неподмоченной, и лишь моя «Варвара» с «колотой раной» на боку. Видимо, это произошло где-то за океаном, а не в океане...
Да на портрете Екатерины Петровны подменили хорошую, дубовую раму плохой, багетной. Но я рад, хоть так-то портрет вернулся. Мы не видали его с 14 г., когда он попал на выставку в Мальме.
Теперь с заграничными авантюрами я покончил навсегда... будет! [...]
Выставка Васнецова налажена, а деньги (500 р.) обещают, но не дают. Что же касается музея, то его судьба так неясна, так сомнительна. Ведь вообще сейчас полоса закрытий, а не открытий музеев. Да еще музея такого определенного лица, каково лицо Виктора Михайловича.
Мои «воспоминания» идут, в общем, неплохо. Написано до приглашения меня в Киев. Причем написан ряд этюдов - характеристик приятелей-художников. Некоторые, по отзывам слышавших, удались. В ближайшее время приступлю к Владимирскому] собору. Вот там и придется говорить о Васнецове. Ведь там, на лесах собора, произошло наше знакомство.
Кроме Васнецова придется вывести ряд лиц, а главное Прахова и его семью. Эта задача интересная, хотя и очень трудная.
Работаю с интересом. Хотел бы кое-что прочитать тебе, да и твое писанье послушать... Однако это не просто. В кармане у нас с тобой пусто, а следовательно, и проч...
Полагаю, в главах о «Караванной» не последнее место займет Нестеров. Ты у меня выведен прямо хоть на пьедестал - и красуйся с него, взирай с него на мелочи житейской суеты. [...]
432. П.И.НЕРАДОВСКОМУ
Москва, 6 февраля 1927 г.
Многоуважаемый Петр Иванович!
Пишу Вам с большим опозданием. Причина тому - наша американская выставка. Она долго шла до Москвы, еще дольше мы получали картины здесь, в таможне, а потом пошли дни раскупорки, сортировки и, наконец, отправки петербургских экспонатов к вам, в Питер. Скоро, вероятно, Вы получите на руки посланное и, надо думать, получите в полной исправности. По крайней мере так говорил на днях Грабарь, много поработавший здесь над этим делом. Все то хорошо, что хорошо (хотя бы относительно) кончается. Теперь перейду к Вашему письму, постараюсь точно на него ответить. Отзыв Русского музея об Алек.Ст.Степанове я передал Людмиле Николаевне. Она просила передать музею ее благодарность и также просила передать прилагаемую здесь анкету.
Ивановский зал я осмотрел подробно. Все сделанное там производит впечатление очень хорошее. Так или иначе, мечта художника почти осуществлена. В Москве появился особый «Ивановский» музей, правда, пока еще не полный, еще разрозненный, часть московских его вещей остается еще в Третьяковской галерее, но это вопрос времени, оно придет, в это теперь можно верить, т.к. труднейшее уже сделано. Окружение картины сделано толково, умно. Внимание зрителя всецело сосредоточено на картине, чему очень способствуют повешенные по бокам картины - большие рисунки. У места бюст художника (не витальевский ли он?) - вероятно, портретно передающий такое значительное лицо автора знаменитой картины. Хуже масляный портрет, совсем не живописный, но едва ли не единственный правдоподобный.
Верхний свет мог бы быть лучше расположен, и те недостатки, кои Вы в нем отметили, говорят, будут устранены. Остается сказать о развеске старых и новых этюдов. Тут могли бы быть кое-какие придирки, но не следует забывать, что условия дела таковы, что, быть может, не так-то было легко совместить систематизацию с живописными их достоинствами, и мои пожелания пока что сводятся к тому, чтобы галерея, разбогатев, могла бы заменить дешевые багетные, черные рамы - узкими дубовыми или бронзированными - уже тех, что на этюдах сейчас.
Посещаемость нового Ивановского музея, слышно, день ото дня растет, и едва ли этому способствует «выставка книги», сама по себе интересная, хотя и бедно обставленная. Я верю, что рост значения и степень понимания Иванова будет возрастать от ряда новых, выходящих из самой современной жизни причин... и как знать, может быть, наш народ еще познает истинную гениальность сурового художника, так долго ускользавшую, столь глубоко скрытую.
Большим было бы праздником для покойного В.М.Васнецова - открытие Ивановского музея, над чем так много и при таких трудностях поработали настойчивость и влюбленность в Иванова П.Д.Корина. По слухам, над развеской немало потрудился и Ю.П.Анисимов. Всем им мы, художники, должны сказать великое спасибо.
К сожалению, мне не удастся посмотреть Вашу Суриковскую выставку. О здешней же Суриковской мне пришлось недавно говорить (а вчера и видеть ее еще не развешенной) не только со Щусевым, упоенным своей «диктатурой», охотно и много обещающим, но бессильным, идущим «под суфлера», «миротворцем», но еще с Эфросом. Битый час проговорили мы с ним о судьбах московских музеев, о Третьяковской галерее и, в частности, о выставке Суриковской.
Впечатление - непреоборимая атмосфера интриг, личных, «ведомственных» самолюбий, - а главное, отсутствие истинной любви, живой заинтересованности самими судьбами художества, не только «архивной», но и творческой его судьбой, мешают им всем продуктивно работать. Количество работающих в здешних музеях, сдается мне, сильно превышает качество их... И я не верю, чтобы все беды их происходили от отсутствия больших помещений, оттого, что под руками у них нет «дворцов»...
Дальше » |
