Часть четвертая
509. А.А.ТУРЫГИНУ
Москва, 21 апреля 1932 г.
[...] Посылаю тебе и Петру Ивановичу небольшой снимок портрета М.Горького. Есть большой, есть отдельно снятая большая голова. Все это интересно, взято здорово, как сам М.Горький сказал: «Портрет вышел кондовый». Голова (по большому снимку) удалась и по форме, и особенно по выражению глаз. О портрете много говорят, а какова его дальнейшая судьба - посмотрим, скажет время... Нет сомнения, что портрет вызовет разноречивые толки (помнишь историю с портретом Суворина, писанным Крамским).
Братья лишь несколько дней тому назад покинули Сорренто, пробыв там вместо двух недель -два месяца?!. Их путь сейчас на север Италии, Париж и после того они оба, или один - Павел, вернутся домой, а Александр, быть может, начнет там копию с «Джоконды». Но все это еще предположение. Что еще нового в Москве? Слышно, что Кончаловский написал портрет Пушкина... и с семьей едет на полгода в... Японию. Там будут две его выставки: по приезде - вещей, написанных дома, а перед отъездом из Японии - вещей, написанных там, на месте. Слухи ходят о выставке картин Юона в Америке, словом, художники живут, не тужат. Это хорошо!..
Снимок с портрета Горького, после того как посмотрит его П.И. (и только он, таково желание самого П.Д.), ты вышлешь мне обратно. Если есть луда - смотри в лупу. С левой стороны оборвана небольшая часть холста. Портрет приедет в Москву, где по этюдам будет кончаться фон. Сейчас жена и невеста Кориных озабочены с мастерской: над ними предполагается надстройка, и, быть может, им придется выселяться в другой дом. [...]
510. А.А.ТУРЫГИНУ
Москва, 3 мая 1932 г.
[...] Что касается присланной тобой открытки, то за нее, вернее, за твои «домыслы» о ней, я тебе дам взбучку, и основательную, и ты ее вполне заслужил. Ты говоришь, что этот Горелов сделал свое дело лучше Сурикова. Это суждение столь же варварское, сколь и легкомысленное. Суриков есть Суриков, Суриков поверженный все же колосс рядом с пигмеем Гореловым. Его, прости господи, «картина» есть плакат, самый дюжинный, грубый, ничем не наполненный. «Герой» этого плаката - театральный тенор провинциальной оперы, даже не Секар-Рожанский (такой когда-то был), а плохонький, ходульный, глупый тенор - не больше. Толпа годится для ступинских изданий «раннего Нестерова». Она вся фальшивая, - все они статисты, не знающие куда деть свои руки, ноги, пустые головы. Лучше остального затеян пейзаж (дальний курган), и то затеян, а не исполнен.
У Сурикова, у старика уже Сурикова, всякая фигура знает свое место, она живет, она чувствует, думает, действует - она полна глубокого внутреннего смысла. Герой же его - это сам Василий Иванович, буйный, романтичный, почти сказочный герой великолепной мелодрамы, а сама мелодрама поставлена с таким уменьем, умом большого таланта, не говоря о живописи, повторяю, уже старого Сурикова, - живописи плотной, суровой, насыщенной правдой и серьезной красотой.
В заключение скажу - не присылай мне больше таких открыток: я не люблю претенциозной пошлости. Присылай Левицких, Рубенсов и им подобных.
Про твоего же Горелова в заключение можно сказать: «велика Федора - да дура».
Итак, друг мой, мы обменялись с тобой мыслями и будем продолжать жить да поживать, дондеже не помрем, а это, полагать надо, не за горами...
Е.П. присоединяет свои приглашения приехать к нам к 19 мая (ст. ст).
Все мои шлют привет, таковой от меня передашь П.И. (если хочешь, можешь ему прочесть мое «ругательное» письмо).
Корины во Флоренции, объехали ряд мелких городов, затем Венеция - Париж. Павел возвращается через месяц. Александр, вероятно, останется на несколько месяцев в Париже для копии «Джоконды».
Горький здесь, от портрета в восторге. Привез с собой «Мадонну Литта», всем ее показывает, нахваливает. Привез много подарков жене и невесте братьев. От них самих тоже в восторге - и это так понятно, ребята «хоть куда». Прислана фотография, снятая с них на фоне Бенвенутовского «Персея» на пиацца Синьория. Стоят такие разные - один как бы врос ногами в мостовую, по которой, быть может, когда-то шел Савонарола в последний раз. Другой, иной, сосредоточенный, красивый, - оба нагружены альбомами, - их пересмотреть понадобится не мало времени.
Я жду Павла с понятным нетерпением, он, как-то, мое «детище».
511. А.В.ЩУСЕВУ
Москва, 15 мая 1932 г.
Дорогой Алексей Викторович!
Павла Дмитриевича Корина выселяют из его мастерской, с его чердака. Выселяют по настоянию губернского инженера.
Помогите Павлу Дмитриевичу, чем найдете возможным, спокойно жить и работать.
Я особенно прошу Вас об этом. Ведь таких, как Корин, немного сейчас. Его выгонят, - придется бросать работать.
512. В.Г.ЧЕРТКОВУ
Москва, 2 июня 1932 г.
Глубокоуважаемый Владимир Григорьевич!
Благодарю Вас за приветствие в день моего семидесятилетия. Быстро пролетело время, с тех пор как мы встретились с Вами в Кисловодске на даче милых благородных Ярошенок.
Многое изменилось вокруг нас, многих нет, нет и прекрасного спутника Вашей жизни - Анны Константиновны. Нет Льва Николаевича...
Дал бы бог прожить остаток жизни честно. Будьте здоровы.
Дальше » |
