Часть первая
Из нескольких проектов (Репина, Поленова, Ропета, Васнецова и др.) принят был Васнецова, лишь детали - одно окно и пристройка в духе XVII века - принадлежат Поленову.
Между знакомыми Мамонтовых ходит анекдот, что сама Мамонтова потихоньку трет стены травой, чтобы они походили на заплесневелые, и тем бы придать им более старины. Купол позолоченный, но почерневший, как на старинных церквах. Но это внешний вид. Зайдем вовнутрь. Тут целиком новгородский и псковский характер, подобное можно видеть и по сие время, но чего нельзя встретить - это нескольких образов-картин, которые вделаны в иконостас. Я упомяну лишь про главные. Направо - местный образ «Нерукотворный Спас» - писал и недавно переписывал Репин. На меня сделал этот образ впечатление современного идеалиста-страдальца с томительным ожиданием или вопросом в лице. Человек этот прекрасный, умный, благородный и пр., но... не Христос! Рядом с ним, только несколько левее, царские двери, и на них «Благовещение» работы Поленова, первая вещь, написанная по возвращении его из Палестины. Обстановка и костюмы веют Востоком, все изящно и благородно, но чего нет... нет того, что есть в рядом находящемся творении Васнецова «Благодатное небо», или «Дева Мария с предвечным младенцем». Эта вещь может объяснить Рафаэля.
Фоном служит безвоздушное пространство, бесконечное небо, и по нему-то летит чудное, божественное, идеально непорочное создание; в руках благодатной Марии божественный младенец с протянутыми руками, с выражением бесконечного желания быть среди людей, учить их и страдать за них. Зритель видит, что еще немного, и видение исчезнет, оно осязательно удаляется от земли и приближается к небу, к раю, к богу. На него хочется смотреть и боишься потерять его из виду.
Теперь упомяну лишь о «Сергии» того же Васнецова. Тут как нигде чувствуешь наш родной север. Преподобный Сергий стоит с хартией в одной руке и благословляет другой, в фоне - древняя церковка и за ней дремучий бор, на небе - явленная икона «Св. Троица». Тут детская непорочная наивность граничит с совершенным искусством. Из православного храма отправились мы в «Капище» или нечто подобное избушке на курьих ножках. Против нас - оригинальный киевский идол. Тут русский дух, тут Русью пахнет, все мрачно, серые ели наклонили свои ветви, как бы с почтением вслушиваясь в отрывистый жалобный визг сов, которые сидят и летают тут десятками. Это чудное создание, не имеющее себе равных по эпической фантазии... Далее идет мастерская С.И.Мамонтова - архитектура знаменитого Гартмана. Вот главное, что поражает на первый раз, мне кажется, всякого, кто попадет в Абрамцево. Я был там до вечера другого дня и поеду еще, вероятно, в первых числах августа. 22-го же еду в Царицыно, а оттуда к Поленову до 25-го. Работа моя двигается хотя медленно, но довольно сносно. Задумал еще небольшую картину «Пустынник», которая и задержит меня, верно, здесь числа до 20 августа.
10. А.В.НЕСТЕРОВОЙ
Сергиевский посад, 21 августа 1888 г.
Только что вернулся сегодня из путешествия, был у Поленова, провел там три дня, очень весело, написал два недурных этюда, один с сестры Поленова, а другой - вид на дом со стороны речки. Оба этюда подарил им же. Вчера был «чудесный лов рыбы», поймали два налима, и один тут же был написан Поленовым, а другой прямо попал в уху. Третьего дня катались на лодке верст за пять. Обратно шли бечевой, и Поленов тянул лодку версты две с лишком. Вообще, та простота, которая так приятно поражает у них в московском доме, тут чувствуется еще больше; единственно, что не по мне, это то, что все встают не раньше 10 часов, но это объясняют они наследственной привычкой больших бар.
Из художников там гостил К.Коровин (декоратор), но роль его, кажется, ограничивается шутовством (хотя благородным).[...]
11. А.В.НЕСТЕРОВОЙ
Москва, 3 сентября 1888 г.
[...] Перед отъездом из Посада я был у Мамонтовых, было интересно, может быть, оттого, что это был последний день перед отъездом Репиных и детей в ученье, не знаю, но было весело. Вечером был детский спектакль, и спать разошлись поздно. На другой день провожали Репиных в Питер, а потом уехал и я, с тем чтобы вернуться в Абрамцево если не осенью, то зимой, где они живут половину недели. Картину начну числа около 7-10-го. Этюды сделаны к двум, а именно: к «Приворотному зелью» и «Пустыннику», что выйдет - ведает Аллах.
Иванов всходил на Малый Арарат, на Большом не был, у него болезнь сердца, да и интерес на Большом только научный и отнюдь не художественный, холод и вьюга. Рисунки Иванова все запроданы в парижские и американские журналы по 75 р., пока же он без гроша, но не унывает, последнее письмо было из Эривани, где он пишет, что «пьет лучшее вино и просит денег у родителя». Когда будет в Москве - неизвестно.
Сегодня вечером будет у меня Ступин с редактором и гравером Яновым. Работа у него есть, да недавно и Томашко заезжал, с тем чтобы уведомить меня о работах. Вес хорошо, кроме моего настроения, которое никуда не годно.
12. А.В.НЕСТЕРОВОЙ
Москва, 7 сентября 1888 г.
На днях я получил твое письмо, дорогая Саша, и лишь сейчас только принудил себя написать слова два-три. Завтра принимаюсь за картину, только что принесли подрамок, и, как всегда, с этим связано много приятных впечатлений, так случилось и на сей раз. Надежды, одна другой заманчивее и привлекательней, сменяют друг друга. Фантазия при виде чистого холста работает усиленно. Но я не новичок в подобных положениях и всеми силами, какие есть в наличности, стараешься дать воображению границы, иначе выйдет то, что чем выше залезешь, тем сильнее при падении почувствуешь боль. Горький опыт тому свидетель. На днях порешили с Ступиным о Лермонтове. Текст у меня, и теперь дело за мной и моим прилежанием. Вчера у меня собрался кружок художников и, что редко бывает, протолковал до 4-го часа ночи. Десятов (профессор в школе) умер, и на его место назначен товарищ С.Коровин. [...]
Дальше » |
