Часть первая
В заключение неугомонный мой сторонник нашел еще случай кольнуть о. Лебединцева замечанием, что вот, мол, художник старается сделать незаурядно, он живет и выражает мысль свою языком вдохновенным, а ему-де говорят, что руку надо на вершок поднять, мешают ему, досаждают ненужными пустяками. Лучше ли было бы, если священники говорили ежедневно одну и ту же заученную проповедь, а не старались увлекать молящихся словом живым, согретым и вдохновенным и пр.
Старик разошелся и немало надо было праховского умения, чтобы потушить пожар. Таким образом, все эскизы утверждены, Варвара спасена!
Теперь заканчиваю раньше написанного «Кирилла», а с той недели примусь за «Арсения». «Филарета» и «Варвару» оставлю напоследок. [...]
Читаю очень интересную книгу Макса Нордау «Вырождение», что ни строчка, то вижу себя и себе подобных.
Был сегодня у всенощной, пели дивно «Покаяние». Опять и Гриша в хоре Калишевского. [...]
119. РОДНЫМ
Киев, 27 февраля 1894 г.
Дорогие папа, мама и Саша!
Письмо от вас получил своевременно. Новостей пока никаких нет, на неделе получил два письма, одно от Турыгина с описанием новых академических порядков и переселением туда передвижников, об их особенной роли там (что плохо, это то, что туда втерлись Брюллов, Мясоедов, Лемох). И жюри при принятии картин на Академическую выставку тоже составляется из них (следствием чего бедный академик Платонов в первый раз в жизни и на старости лет был там забракован, старик очень убит, вещь была не настолько плоха и, наверно, напринимали и более слабые). Из письма Турыгина видно, что Передвижная почти брошена на произвол судьбы, там смуты, кажется, большие раздоры у всех с Ярошенко, единственным там из стариков честным и дельным человеком. [...]
На неделе начну контур «Филарета Милостивого», а на следующей примусь и писать его, таким образом, недалеко теперь и до излюбленной «Варвары». Что-то из нее выйдет?
120. РОДНЫМ
Киев, 5 марта 1894 г.
Дорогие папа, мама и Саша!
Письмо ваше получил в четверг и сейчас, пришедши из бани, принимаюсь за обычный ответ вам.
Завтра будет некогда, еду с приехавшим сюда Матэ в Софийский к обедне. Сегодня был с гостем во Владимирском соборе. Впечатление, как и часто бывает, собор произвел необычайное, ошеломляющее. Понравились ему и мои вещи, особенно новый иконостас (св. Константин, Елена, Кирилл, Мефодий). Перед собором Матэ был у меня, пил кофе, и я показывал ему все эскизы, особенно нравятся: Варвара, Александр Невский и Благовещение (розовое). «Варвару» он хочет награвировать. Завтра Матэ угощает нас обедом. Из его рассказов видно, что в Питере мои дела идут ладно. Также видно, что там идет сильная перетасовка. Старики не хотят уходить (Виллевальде имеет от Николая Павловича рескрипт, по которому он занимает место профессора пожизненно).
Особенной силой и настойчивостью в гонении отличается (кроме Толстого) Куинджи - его прочат и в ректора. Шишкин только член Совета, но не профессор-руководитель, так же как и Поленов.
Лемох и Брюллов отказались от жюри на Академическую выставку, так что и тут действовал тот же Куинджи (чуть было не забраковали Айвазовского, Мещерского, Клевера, Кошелева, все это профессора). Матэ пробудет здесь до понедельника. Образа я вставил в иконостас, дни стоят пасмурные, в приделах тьма, да и мраморы-иконостасы при своей красоте до того нелепо глубоки (на пол-аршина внутрь), что густой мрак падает на живопись, через это мои краски погибли, одна надежда на светлые дни и на стеклянные боковые двери, которые теперь забиты. В общем образа кое-что имеют в себе, по крайней мере, они не банальны. Скоро думаю их сдать. [...]
121. РОДНЫМ
Киев, 20 марта 1894 г.
[...] На прошлой неделе схоронили при самой торжественной обстановке художника Иллариона Михайловича Прянишникова, который года два был уже в чахотке. Была масса венков (от Дашкова, от П.М.Третьякова с надписью: «Прекрасному художнику и прекрасному человеку», от передвижников, учеников и проч., и проч.). Гроб несли все время на руках ученики до Алексеев-ского монастыря. Жаль Прянишникова, это был хороший человек и очень талантливый жанрист (в хорошем смысле). Мы, бывшие ученики (я, Светославский и Хруслов), послали в день похорон телеграмму жене покойного.
На неделе был в «Симфоническом собрании», давали ряд произведений Берлиоза, с которым я до того не был вовсе знаком. Это большой, симпатичный и оригинальный художник. Вскоре собираюсь с Праховым на «Кавалерию» Масканьи, здесь в пост поют итальянцы и, говорят, недурно. [...]
Во вторник начну писать Варвару, нарисовал контур и сделал рисунок с Лели Праховой. Приступаю с благоговением и радостью, ведь это была цель всего заказа. [...]
Дальше » |
