Часть первая
25. РОДНЫМ
Рим, 29 мая/10 июня 1889 г.
Вот я и в Риме, после семичасовой езды по живописной и разнообразной дороге в 2 часа дня вдали показался купол св. Петра, он возвышался торжественно над древним Римом. На вокзале меня встретили наши и в час меня устроили как нельзя лучше. Я нанимаю чистую, хотя и небольшую комнату в одно окно, выходящее на Via Sentina (улица), д. № 123. Плачу за комнату двадцать франков (около семи рублей в месяц). [...]
За обедом (который бывает часов в 8) познакомился почти со всеми русскими художниками, которые здесь живут, тут и старики, и барышни, всех человек десять. Занимают особый русский стол. После оживленного обеда всей компанией пошли в Колизей. Это чудовище полуразрушенное. Ему около трех тысяч лет. Оно построено задолго до Р.X. В лунную ночь этот гигант как бы дремлет, усталый тем, что видел на своем веку. Он, как голова из «Руслана», забылся тяжелым сном, ни стоны, ни кровь больше не трогают его...
Через Форум пошли мы домой. На главной улице Via National были толпы народа, музыка, пение раздавалось повсюду, в этот день был открыт памятник Джордано Бруно. Кафе все полны, мы едва отыскали себе свободный столик, спросили мороженого...
На другой день (сегодня) были в храме св. Петра. Он вблизи не поражает своей грандиозностью, но внутри, несмотря на удивительные пропорции, заставляет чувствовать себя ничтожным. Насколько велик он, можно судить из того, что от двери до алтаря я насчитал 250 шагов. Сегодня ничего более не смотрел - устал. Здесь пробуду недели три-четыре, если, конечно, не подхвачу лихорадку (тогда уеду тотчас).[...]
26. РОДНЫМ
Рим, 12/24 июня 1889 г.
Вчера мы компанией ездили в Тиволи. Этот небольшой древний городок лежит верстах в 30 от Рима, дорога живописна и разнообразна, несколько туннелей прорезывают горы, в которых на обрывистых утесах приютился Тиволи.
Компания состояла из двух Беклемишевых - отца и сына, меня и Бруни, который на днях приехал из Флоренции сюда, и вместе едем в Неаполь и, может быть, Париж, но это еще дело не решенное.
Итак, по приезде в Тиволи мы пошли смотреть водопад. Тут одно чудо сменяется другим, напрасно берусь описывать то, что здесь можно видеть... Громадные утесы, с вершины их, стремглав, бурча со страшным шумом, спадают вниз и разбиваются о дикие утесы целые водопады. Исчезая, они снова вырываются где-нибудь в противоположной стороне, еще с большей силой и шумом... Целые пропасти раскрываются, поглощая водяные массы. Радужная пыль стоит в воздухе. Гранитные облака нависли над обрывами, вдали древний храм богини Весты, он разрушен, по остатки его еще дают понять что было когда-то. [...]
Долго мы ехали по пеклу, наконец и вилла Адриана. Чудесная местность, маслины, олеандры в цвету, многовековые пинии, пальмы ведут к знаменитым развалинам дворца. От былого великолепия остался один громадный остов... Порфиры, мраморы, мозаика - все это увезено в Рим в разные церкви. В общем же на меня это сделало впечатление заброшенного кладбища...
Старик же Беклемишев ахает и восхищается всяким кирпичом, что меня возмутило, и мы с ним горячо поспорили и всю дорогу не могли угомониться. [...]
27. А.А.ТУРЫГИНУ
Рим, 15/27 июня 1889 г.
[...] Итак, теперь я перейду к возможно краткому описанию Рима или, вернее, того в Риме, что особенно сильно меня поразило. «Моисей» Микеланджело и его «Страшный суд» есть целый триумф возрождения итальянского искусства. Сила духовная и физическая отражается определенно и ясно в «Моисее»; «Преображение» Рафаэля тоже дивная вещь, и насколько она сильнее разных «знаменитых» гравюр. По живописи лучшею вещью в Риме неизбежно признаешь «Иннокентия X» Веласкеса (этюд к этому портрету у нас в Эрмитаже).
Про Древний Рим умолчу, из желания скрыть свое полнейшее равнодушие и невежество. Вилла Адриана - одни развалины, ничего не говорящие моему сердцу, но природа дивная. [...]
28. РОДНЫМ
Неаполь, 18/30 июня 1889 г.
[...] Говорить нечего, что поездка эта надолго останется у меня в памяти, многое видел такое, что трудно позабыть. Для моего художественного развития, думаю, тоже это не останется без следа, даже если я ничего здесь не успею написать, то все же я столько видел и еще увижу, что, приехав в Россию и позанявшись посерьезнее, можно надеяться, что недостатки, которые так крупны теперь, тогда понемногу исчезнут. Иногда видишь ясно и благодаришь судьбу, что все же, несмотря на всевозможные невзгоды, увлечения и ошибки, не теряешь равновесия и еще держишься, так сказать, на поверхности, тогда как многие уже пошли ко дну. Да, трудно иногда бывает, но все же пока жить можно. Жалеешь о том, что невозвратно, но все это хороший урок и предостережение на будущее время. Иногда, в минуты относительно счастливые, тяжело и больно бывает: отчего то, что я имею возможность видеть, чем могу любоваться, восхищаться, недоступно всем близким мне, за что мне так много, тогда как другим ничего, не слишком ли это? Словом, бывает иногда и хорошо и больно в одно время.
Задуманные картины в голове моей все более и более делаются ясными. Если не удастся сделать все этюды к «Женам-мироносицам», то по приезде в Москву попытаюсь начать этюды к «Преподобному Сергию». [...]
Дальше » |
