Часть первая
66. РОДНЫМ
Киев, 24 февраля 1891 г.
[...] Недавно у меня был Ханенко (осчастливил). Старики Терещенко строят в своем родном городе Глухове собор. Стоит он им немало, и вот для большего великолепия они порешили ввести туда хорошую живопись, конечно, сейчас к В.М.Васнецову, но ему и некогда, да и вообще хочется отдохнуть. Он отказался, тогда обратились к Сведомскому, а теперь несколько раз Васнецов заговаривал об этом деле со мной, так стороной и издалека, но я, слава богу, в себе имею благоразумие отклонять столь лестные предложения. Это и правда, так (при таком малом и неглубоком интересе к этому делу) можно превратиться из маленького, но искреннего художника в большого ремесленника, «сих дел мастера». Что доступно Васнецову, то для другого может быть погибелью. Ну, Сведомские другое дело, им нужны деньги (а у Терещенок они есть), и потом они нравственно мало отвечают за то, что делают. [...]
67. В.Г.ЧЕРТКОВУ
с. Ахтырка, 15 мая 1891 г.
Глубокоуважаемый Владимир Григорьевич!
Благодарю Вас за Ваше любезное письмо и приглашение. С истинным удовольствием я узнал о том благоприятном впечатлении, какое сделал на Вас мой эскиз.
Вы спрашиваете, буду ли я с него писать картину - в ответ могу сказать так: в настоящее время, наверное, нет, потому что слишком много дела неотложного, обязательного, нужно разрешить вопрос о задуманной картине, а там опять соборная работа, и лишь года через два, я думаю, буду свободен вполне. Кроме того, по-моему, сюжет такого рода будет проигрывать в картине, хотя бы и небольшого размера, и лучшая форма для него - форма рисунка. Рисунок же можно сделать большой, водяными красками и разработать его по натуре.
Относительно же любезного приглашения Вашего приехать к Вам летом приходится ответить неопределенно. Сейчас я живу в деревне или, вернее, в селе - Ахтырке, по Московско-Ярославской ж.д. близ ст. Хотькова, поселился я здесь с исключительной целью - пополнить материал к будущей картине, пользуясь каждым удобным часом, чтобы заручиться необходимым. Успею ли я в своих намерениях, частью будет зависеть от моего усердия, частью от погоды. Мне необходимы серые дни, их приходится ловить или ждать осени, когда они бывают чаще. [...]
Был на французской выставке, но - увы! - в области искусства ничего поражающего нет. Три-четыре картины, прекрасные по технике, поражают своей бессодержательностью. И то сказать, чего с нами церемониться! Ведь мысль, что мы готентоты, еще нескоро покинет самообольщенных французов; они прислали к нам свои оборыши, и если бы не несколько картин, принадлежащих частным лицам в Москве и поистине прекрасных, то не на чем бы было и глаз остановить: до того все заурядно, что мы, при всем нашем простодушии и подобострастии перед Западом, дерзаем обходиться без излишних восторгов. [...]
68. В.К.МЕНКУ
Уфа, 27 декабря 1891 г.
[...] Вот скоро настанет и день моего отъезда из дома отчего. Я прожил здесь три с половиной месяца и 5 января еду в Москву, а также отправляю свою картину «Пред. Сергий». Картина почти окончена, и теперь хотелось бы ее просмотреть в раме, которая, думаю, уже готова. Видели пока мою вещь только мои семейные, и она им нравится, что же касается меня, то я настолько за эти месяцы ежедневного рассматривания ее пригляделся, что право не знаю, что я сделал, и жду, когда ее увидит Виктор Михайлович, которого я просил уже судить картину «страшным судом». Кроме картины мною здесь сделаны эскизы ко второму иконостасу (во имя Нестора и Михаила), эскизы эти теперь уже у Вас в Киеве, в ожидании судилища. На этот раз прошу Вас очень выбрать минутку и, если Вы видели эскизы, то написать мне поскорее в Москву (Школа живописи) Ваше мнение, а также соборной братии. Это меня очень интересует.
В эти дни (со второго дня праздника) я работал эскиз «Богоявления», композиция сложная, много пейзажа (который я начинаю любить более и более). Мотив этого эскиза (я, кажется, и говорил Вам в Киеве) взят мной с одного древнего образа из музея.
Если этот эскиз кончу, то его в Киеве увидите. Туда я попаду в конце февраля, пока же думаю пробыть в Москве около месяца, а потом, чего доброго, проеду и в Питер. Но окончательное решение будет принято сообразно с ходом дела в Москве.
Мне писали из Москвы про Левитана: он написал что-то очень интересное. Передвижная опять будет в этом сарае - Академии наук. Радость не велика. [...]
1892
69. РОДНЫМ
Москва, 16 января 1892 г.
Дорогие папа, мама и Саша!
Сегодня ровно неделя, как я в Москве, но дело еще до сих пор остается невыясненным: до сего дня картину никто, кроме Грабье, не видел, и лишь послезавтра (в субботу 18 января) будет у меня Васнецов. [...]
В день своего приезда я видел свою раму и нашел ее очень интересной, но, к сожалению, не того тона, какого хотел, вместо сероватой - красноватой, когда же ее принесли ко мне, то я, к моему огорчению и досаде Грабье, должен был настоять ее перебронзировать. (Картину я получил в тот же день благополучно, она пришла в Москву в один день со мной.) После двух дней работы рама вчера приведена в должный вид, и вчера поставлена картина.
Рама - сама по себе крайне интересная, серьезная и спокойная, в меру широкая, - изменила картину сильно. Пейзаж выиграл к лучшему. Настроение весны определилось вполне, но голова для меня до сих пор остается неудовлетворительной. Дай бог, чтобы до Васнецова не трогать ее.
Если над головой я не заработаюсь, то думаю, что остальное кончу скоро. Я еще нигде, кроме Васнецовых, не был. Виктор Михайлович просит передать Вам, папа, поклон. Мед произвел эффект - такого они еще не ели. Встретились как нельзя радушно. 12 января я провел там весь день до 9 ч. вечера, там была именинница.
Вечером же попали с Аполлинарием в театр Амона, где нашли скверную оперетку и (такую же) публику, за исключением уфимского соборного старосты Зайкова, который также был там.
По слухам, к выставке готовится очень много и все большое, но выделяется из массы Архипов (кажется, купил Третьяков) и Левитан. У них я буду после того, как у меня будет Виктор Михайлович. [...]
Дальше » |
