Часть вторая
272. А.А.ТУРЫГИНУ
Абастуман, 24 апреля 1904 г.
[...] Из Керчи я тебе послал довольно беспорядочное письмо, писанное от скуки. И тема письма не кое-какая - этот самый «Человек» Горького. Дилетант-философ в восхвалении своем «мысли» позабыл, что все лучшее, созданное им, создано при вдохновенном гармоническом сочетании мысли и чувства.
Все самое великое на земле, созданное когда-либо человеком, создано им при равномерном участии этих неразделенных спутников творчества. Вот где коренная неправда, фальшь поэмы. Быть может, предвзятость, преднамеренность такая и делает новое произведение Максима столь холодным, хотя и красивым внешне.
Меня крайне занимает, как «Человек» будет принят серьезной - честной и беспристрастной критикой? Буду ждать статей в «Новом пути».
Напиши и ты свое впечатление, напиши и об «Отце Фивейском», в котором, на мой взгляд, столько скверных, нелепых «ужасов», и так эти ужасы и страхи противны и неискренни, так нереальны и не просты, что все, что там есть талантливого, теряется [...]
В общем оба произведения говорят, что непосредственная пора творчества для их авторов миновала, и они, бедняги, работают для своей публики и стараются ей заслужить.
Жаль и обидно, как скоро художника покидает «божия благодать»... Как скоро он из вдохновенного певца превращается в услужливого раба. О слава! о популярность! Часто в вас наша гибель...
Ну, довольно - несколько слов о церкви, и письмо готово. Первое впечатление после шести месяцев не худое, есть нарядность, не все зрело, не все строго, но не лишено красоты. Начал работать, оканчивать с купола. В июне надеюсь снять леса. И если все будет по-хорошему, к ноябрю кончить совсем.
Скука в одиночестве смертная - день работаю, вечером рано ложусь спать.
273. Л.В.СРЕДИНУ
Абастуман, 1 августа 1904 г.
Дорогой Леонид Валентинович!
Захотелось побеседовать с Вами, захотелось поделиться тем, что пришлось пережить за последние месяцы абастуманского сидения, конец которого, к счастью, не за горами.
«Шедевры» растут, как грибы после дождя: из сорока шести осталось пять. Сорок один шедевр за два года - согласитесь, продуктивность колоссальная.
Кроме шуток, меня самого удивляет близкий конец.
1 июля были сняты леса, и мы увидели впервые цельную картину исполненной росписи.
3-го приехал в Абастуман экзарх Грузии, служил у нас торжественную всенощную, а на другой день обедню. Старик вежливый, политик тонкий. Живопись расхвалил, и похвалы его не прошли бесследно для аба-стуманцев. Свирепые нападки на «декадентскую» роспись церкви стали глуше, и, думаю, если бы последовала благосклонная санкция свыше, то «декадентство» и вовсе было бы позабыто и прощено мне; ну, а пока что надо радоваться и тому, что не мешают мне работать.
И как знать, быть может, месяца через два я стану вольной птицей и потяну на милый север.
За работой тяжелая година наша как будто но так остро чувствуется.
Отлетело много жизней, и среди них одна, нам, людям, живущим художеством, особенно дорогая. Среди нас не стало Чехова. С русского неба скатилась яркая звезда. Помянули мы в нашей церкви Чехова, собралось много народа помолиться о нем. [...]
274. А.А.ТУРЫГИНУ
Абастуман, 28 августа 1904 г.
Пишу тебе, Александр Андреевич, несколько слов. Первое, что сообщу тебе на этот раз, - это то, что 24 августа скончался отец. Пожил покойный Василий Иванович 86 лет. Сделал все, что положено ему было, и сделал хорошо, что называется - по чести.
Жаль, что скончался он один, когда Александра Васильевна подъезжала к Уфе на возвратном пути из Абастумана, куда она привозила Ольгу.
Болезнь его была - старость, против которой лекарства нет. [...]
275. А.А.ТУРЫГИНУ
Абастуман, 14 октября 1904 г.
Церковь кончена, теперь дня три-четыре корректура, и в воскресенье 10 октября - «прощай, Абастуман!..» Фотограф попался хороший, но великий лодырь и хам. Не везет мне на эту братию.
Пишу тебе немного и, вероятно, последнее письмо из Абастумана.
Уверен, что ты вместе со мной порадуешься счастливому окончанию этого огромного дела, бесконечно трудного по своей ненормальной обстановке. [...]
Дальше » |
