Часть вторая
173. А.В.НЕСТЕРОВОЙ
Москва, 16 апреля 1897 г.
Дорогая Саша!
Письма Олюшки и ваше общее получил (последнее только что).
Праздники прошли по обыкновению; бывал на выставке, был кое-где в гостях, вот и все. Сегодня был в галерее, видел большую картину, она повешена пока без рамы (рама вся разбита в Нижнем и ее отдадут на Фоминой в починку). Рядом висит и эскиз, под ними надпись - ярлычок: имя автора, название картины и внизу «дар автора».
Место это временное (где этюды Иванова), и свет не с той стороны, как надо бы. Уходя из галереи, оставил две карточки П.М. и Вере Николаевне Третьяковым. От личного визита воздержался, оно и лучше. Вчера был у Виктора Михайловича, который в этот день только что узнал о подарке и был у Третьяковых. П.М. с очень симпатичным чувством рассказал Виктору Михайловичу обо всем этом, причем было видно, что он этого никак не ждал и несколько удивлен, водил показывать вещи, которые Васнецову очень понравились. Он находит, что в большой картине Сергий похож стал на Варфоломея, вообще же он мой поступок очень одобряет и находит серьезным и ценным. Так же принял известие и Аполлинарий с Архиповым и еще кое-кто, но есть и такие, которые «молчат». Ну, да мне все равно, я совершенно покоен на этот счет и знаю, что в случае сказать. На выставке у складня висит билетик «Собственность Городской художественной галереи», билетик спервоначала вызывал недоумение, меня поздравили «с продажей», но я объявил тогда, в чем дело.
Во всяком случае, со всем этим кончено, я так или иначе своей цели достиг, и я рад и доволен, а дальше что бог даст. «На горах» многим очень нравится и, говорят, в публике имеет успех. (Чуть ли не первый раз со мной это на выставке.) Знаю я и такие случаи, что ярых моих хулителей картина эта обращала в таковых же поклонников, а Архипов передавал мне, что есть и такие экземпляры, которые с восторгом заявляют: «Нестеров - это мой «полубог»! - и это не дамы и даже не психопаты. Вот тут и поди с ними. Молодежь находит, что Нестеров больше наш, чем Васнецов и т.д., и т.д.
Но похвастал и довольно, будущее точно и верно определит достоинства и недостатки наши, а нам, пока есть еще силы, надо работать, работать и работать не покладая рук. Аполлинарий продал одну картину фон Мекки, кажется, едет за границу. [...]
174. А.Н.БЕНУА
Уфа, 28 мая 1897 г.
[...] Будучи в Петербурге, мельком видел Ваших друзей с Дягилевым во главе, к сожалению, мне и на этот раз не удалось быть у него. Компания эта очень симпатичная. В них так много единодушия и хорошей молодости. Быть может, они более «европейцы», чем нужно, ну да бог им судья!..
Выставки наши прошли скромно. Особенным успехом похвалиться мы не можем. Даже Виктор Васнецов не был принят так, как мог бы рассчитывать...
Что касается меня, то «травля» этого года превзошла все предыдущие года, но мне по-прежнему верится, что брань и нападки тогда лишь действительны, если окажется, что художник был пустоцвет, в остальных случаях ничто не может повредить существенно. А посему - не падая духом, надо работать, а там потом будет видно - время разберет, все, как должно. Каждого поставит на свою полку. [...]
175. А.В.НЕСТЕРОВОЙ
Москва, 10 июня 1897 г.
[...] «Нива» прислала «Историю искусств», да прислал письмо Дягилев, где приглашает принять участие на выставке в Петербурге в январе. Выставка эта будет составлена из самых молодых и наиболее интересных русских художников, потом она пойдет целиком в Мюнхен. Отвечу утвердительно, а что пошлю - еще не знаю. Был в галерее, картинами остался своими доволен, не знаю, каково-то П.М. их повесит осенью? [...]
176. О.М.НЕСТЕРОВОЙ
Пятигорск, 27 июня 1897 г.
[...] Я много работаю... день жарко, и я сижу в комнате, зато вечера и серые дни пишу этюды без устали. Хорошо здесь в горах. Далеко виден Эльбрус, к нему на много десятков верст тянется цепь гор; это целое море холмов, нагроможденных один на другой, и чем дальше, тем бледнее и бледнее становятся контуры их, покрытые лиловатой дымкой, а иногда сокрытые быстро бегущими облаками.
Тихо и мирно вдали от жилых мест, только слышно, как в траве стрекочет кузнечик, да где-то вдали над лесом вьется орел, жалобно или зловеще перекликаясь со своими орлятами. Так проходят часы, мимо проедет горец или наш казак, которого и пе отличишь сразу от горца, тоже папаха и бурка, и лишь русые волосы выдают казака, а потом опять тишина, мир и покой, сколько передумаешь за эти часы, а больше всего о тебе. [...]
177. А.А.ТУРЫГИНУ
Пятигорск, 7 июля 1897 г.
Спасибо тебе, Александр Андреевич, за твои три письма, адресованных в Пятигорск. Второе из них интересное и дельное, третье - утешительное. Начну с «интересного и дельного», а потом отвечу и на «утешительное».
Мнение свое о плащанице я сказал тебе в предыдущем письме. Что же касается новой дягилевской выставки, то ты во многом здесь прав, и, по-моему, с нас слишком довольно тех выставок, какие есть, и они достаточно утомили бедного столичного зрителя и навязли у него в зубах со своими 30, 40 и более копейками. Но если уже помимо нашей воли и без нашего ведома затея такая состоялась, то «нехай ее буде». Попытка не пытка и мы не без глаз - увидим, что из этого выйдет, сообразно с этим и будем поступать. Что же касается до «совместительств», то в Товариществе не принято, чтобы члены его участвовали единовременно на двух выставках в одном городе. Выставка же Дягилева закроется до начала Передвижной. Он мужчина тонкий и многое предусмотрел. Только вот худо в том, что, слышно, цель этой выставки есть не только выдвинуть таких художников, как Врубель и К.Коровин, но и забраковать многих им не симпатичных (как Архипов), заменив их «безвредными» из петербуржцев. Вот где зло, и зло, которое может погубить все дело, как погублено дело новой Академии, в основу реформы которой попало много однородных грубых ошибок. Словом, я раньше всего «Член Товарищества передвижных художественных выставок», а потом уже и проч., и проч., и проч. [...]
Дальше » |
