Часть вторая
181. А.Н.БЕНУА
Киев, 7 октября 1897 г.
[...] Из Ваших писем я всегда вижу с удовольствием, что Вы не только работаете кистью, но также очень много «видите», что так важно, что так развивает, делает чутким наш вкус. А там на Западе так много того, что с великим наслаждением готов каждый из нас смотреть подолгу и часто, наслаждаясь этим. Хочется проехать хотя месяца на два в Италию, да и к Вам в Париж. Но то некогда, то российская лень...
Вы пишете, что решили участвовать на выставке Дягилева - доброе дело и радуюсь за Вас душевно. Я думаю предложить Сергею Щавловичу воспользоваться для выставки моими тремя эскизами - «Вознесением», «Сошествием во ад» и «Троицей» (если, конечно, кн. Тенишева не будет что-либо иметь против этого). Кроме того, если успею, пришлю одну вещь, писанную масляными красками. Для заграничной выставки, быть может, подойдут мои «Монахи» и «На горах» (если будете писать С.П.Дягилеву, узнайте его мнение на этот счет).
Что касается несочувствия В.М.Васнецова к новому делу, то едва ли мои убеждения принесут пользу: с некоторых пор Васнецов стал очень ревнив ко всему молодому, новому и свежему, и как это ни печально, но, очевидно, и он не избег общей участи. Об Аполлинарии много говорить не приходится...
О Левитане последние слухи более утешительны, чему можно порадоваться.
В Москве недавно кончил земное свое странствие автор картины «Грачи прилетели» - Саврасов.
Закончу письмо сообщением академических новостей. Пейзажист Киселев пожалован в академики и занял место профессора - руководителя по пейзажной мастерской.
Таким образом, в новой Академии наступают времена старые - времена Подозеровых, Венигов и К°. Зато, к утешению, в Московской школе избран вместо выбывшего Савицкого - Серов. [...]
182. А.А.ТУРЫГИНУ
Киев, 14 октября 1897 г.
Здравствуй, Александр Андреевич!
И второе твое письмо о Рёскине я получил и со вниманием прочел его. Что же, мне он нравится, я ничем не могу быть в нем разочарованным. Все, что он требует от нас - законно и основательно. Фраза о том, когда художник смеет браться за «пурпур и золото», совершенно согласуется с последующими требованиями Рёскина, - она есть только неизбежное пояснение и продолжение первого, она также составляет нечто, что дает право па писание «пурпура и золота».
Всесторонняя продуманность сюжета - будь то человек, пейзаж или что иное, не закрывая глаза ни на худое его, ни на хорошее; ясный вывод, объективное представление, хотя бы индивидуальное, и дает право художнику не быть уже рабом, копиистом, а творцом, то есть дает право изображать смело и «пурпур», и «золото».
Индивидуальное представление художника не исключает представление индивидуальной личности - ее особенной характерности. Тип Христа трактовали люди с несомненными индивидуальными представлениями: Иванов, Васнецов Виктор, Тициан, Рафаэль, Рубенс - и у всех у них можно проследить и те особенности, которые характеризуют в том или другом евангельском моменте личность Христа.
Пример Боттичелли я не могу проверить, но допускаю, что его «Гавриил» - вещь неудавшаяся, да и то сказать, сила и значение Боттичелли не в характеристике лиц, а в бесконечной лирике, музыке его картин, в его понимании некоторых особенностей природы, чисто психологических, доступных к пониманию не поголовно всем; тут ни при чем его наивность, и, конечно, не она красит его картины, а тот «дух», который он вносит в картины своими комбинациями тонов, линий (последние могли бы без ущерба быть и более зрелыми). Все вместе и дает у этого автора тот «аккорд», который заставляет так сладко или томительно чувствовать присутствие высшей духовной силы среди нас, житейских прозаиков...
Я в оригиналах не видал прерафаэлизма, репродукций тоже видел мало и не могу себе представить Рёскина - «фанатика природы», не знаю, чем он восхищается или что находит достойным восхищения у прерафаэлистов. Природой ведь, наверно, и Ефим Волков восхищается, восхищается ею и Беклин... Хорошо, если Рёскин на стороне Беклина, а то ну его и с его фанатизмом, такой фанатизм хуже воровства.
Пиши, или, вернее, дописывай о Рёскине - интересно, ну и все-таки насчет просвещения, оно лестно...
Я дописываю свой «Великий постриг». Кто видел - очень одобряют, быть может, и в самом деле есть что-нибудь (есть там «чистая голубица», кажется, любопытно).
Скоро начну писать к Дягилевской выставке. Все бы было ладно, да хандрю здорово.
Пиши, не ленись, что у вас там в Питере слышно про «министерство искусств»?
Дальше » |
