Часть вторая
192. А.А.ТУРЫГИНУ
Киев, 9 апреля 1898 г.
[...] Шлю тебе свой портрет, к которому и отнесись с должным почтением, поза и осанка показывают чин немалый, хотя «генеральством» и обойден в последнее «производство». Левитану, Серову, Архипову, Дубовскому и кому-то пятому (смотри, не Пимоненке ли) дано звание академика.
Да, брат, верно, все мне придется брать с бою, даже и «академика».
Читал ли ты ответ Стасова бедняге Микелю Иванову? Вот, брат, подарок к празднику!!.. Прочти, если не читал, - в одном из предпраздничных номеров «Новостей». Там же была раньше статья Стасова о Шаляпине же под названием «Радость безмерная». Все это хотя и по-стасовски, но, право, тут есть и талант, и искренность чувства, да и правды больше, чем у моего бедного друга. Не в бровь, а прямо в глаз угодил ему старичина. [...]
193. А.А.ТУРЫГИНУ
Киев, 27 апреля 1898 г.
[...] Последнюю неделю мне пришлось сильно поволноваться, и волнения эти не кончились: как-то с неделю тому я пошел во Владимирский собор, прошел на хоры и увидел сцену: сидит один из соборных сторожей и «реставрирует» орнаменты Васнецова и Мамонтова. Как «реставрирует» - это не трудно себе представить, все контуры и тоны полетели прахом. Я написал письмо настоятелю, ответа не последовало. Встретил затем одного из соборных попов, разнес его на чем свет стоит - молчание. Написали Прахову в Питер и Васнецову в Москву - посмотрим, что будет. Быть может, придется обратиться в «Новое время». Невежество и некультурность наших попов изумительны, что же касается «коммерции», то тут один грех: по собору «кружки» расставлены, как мышеловки.
О книжке Толстого поговорим на досуге. В ней много страстности и нелепого убеждения и противоречий. Нервно и настойчиво упрекая художников в подражании старому - отрицая за это Вагнера, Беклина и других, старик запамятовал, что и сам в этом грешен: его «Три старца» есть то же подражание, пересказ древнего «пролога». Но о Толстом после, когда-нибудь!.. Леля Прахова дивно вышила и подарила мне мою «св. Варвару» (па коленях, что была на Репинской выставке).
Мне передавали, что в одном из хороших мюнхенских журналов есть прекрасный отзыв о «Великом постриге», Левитане и Серове. Утешительно.
Здесь чудные дни, весна, деревья распустились, хорошо, брат! Жить хочется!.. работать!..
194. А.А.ТУРЫГИНУ
Москва, 26 мая 1898 г.
Здравствуй, Александр Андреевич!
Пишу тебе о своем деле, которое разрешилось в смысле отрицательном.
В четверг собралась комиссия, и с первых же шагов начались незадачи: меня вовремя не представили гг. членам, а когда догадались, то было уже поздно, и первое, что я услышал, - это был «выговор»: почему я не был с визитом у старосты, и у того, и у другого, - па сие я ответил коротко, отвернувшись от нахала плотника-миллионщика. Затем началось «заседание», и тут я нагляделся на правы Замоскворечья. Островский их описал, но куда не полно, тем непочатый угол. Возмутительную сцену разыграл один из непризванных членов комиссии: после глупой, невежественной и дерзкой «речи», обращенной к настоятелю (он же и председатель комиссии), «оратор» выбросил 1000 р. и с ругательствами и громом удалился, призывая «пречистую» себе в защиту и проч., и проч. Сцена тяжелая!
Убитый, оскорбленный и растерявшийся настоятель молчал, остальная братия, пользуясь его тихостью, добила его, и он вынужден был закрыть заседание в начале его. Жестокие, сударь, нравы!!..
Где мне с ними жить, всякий день рискуя быть оскорбленным этими дикарями! Обо мне на заседании и речи не было, эскизы я не показывал, и смета пролежала у меня в кармане, но настроение вообще враждебное, там передавали, что я в смете назначаю 80 000 р. Между прочим, один из более «тихих» членов комиссии осведомился, велика ли у меня артель. И очень недоверчиво отнесся, услышав что «артели» нет вовсе: странно, вероятно, «голытьба» какой-нибудь! Пишет и лики, и драпировки сам...
Друзья мои отсоветовали мне подавать официальный отказ в комиссию, предав все дело забвению, так я и сделал. Сейчас уезжаю к Троице, а в четверг на будущей неделе за границу - в Мюнхен и Италию - на месяц, оттуда через Одессу морем в Батум и к вам на Минеральные Воды.
В Мюнхене мы - русские - имеем шумный успех, мы - злоба дня, нас называют «гениальной провинцией». В каталоге помещено мое «Чудо». Дягилев со мной крайне любезен. Все это служит некоторым утешением в моих делах. Жаль искренне было расстаться с прекрасным храмом, не говоря о том, что дело это дало бы мне обеспечение. Ну, что делать, надо работать опять с мыслью о том, продастся или нет, - это тяжело вообще, а мне в особенности. Да! не делец я! Это с особенной яркостью определилось теперь; быть может, кроме «визитов», и с архитектором надо бы поставить дело просто. Он ученый, но опустившийся человек. Его споили купцы, и теперь, бедствуя матерьяльно, зависит от них же. [...]
Дальше » |
