Часть вторая
1897
163. А.Н.БЕНУА
Москва, 14 января 1897 г.
Дорогой Александр Николаевич!
Сегодня я вернулся в Москву и нашел здесь Ваши два письма, они подтвердили тот крайне досадный газетный слух о выходе Альберта Николаевича, а также и Вашем из общества аквалеристов.
Перед праздниками по делам Товарищества я был в Петербурге и случайно услышал о возможности такого решения Вашего брата и настолько встревожился этим, что поехал к нему узнать более определенно, но Альберт Николаевич настойчиво меня разубедил в таковой возможности и просил вещи присылать (я бы мог в противном случае тотчас поставить их на выставку Репинскую или после на Передвижную). Таким образом, мои эскизы попали на акварельную, в чем я так сильно теперь раскаиваюсь: с выходом Альберта Николаевича, Вас и, быть может, еще одного или двух членов - общество акварелистов потеряет свою опрятную физиономию, которая меня и притягивала к себе; в обществе же гг. Писемских, Галкиных и прочей компании мне очень тягостно себя чувствовать, а также и знать, что судьба моих эскизов частью будет зависеть от этих господ. Если бы я мог предвидеть такой оборот дела, я, конечно бы, не поставил ни одной своей вещи, тем более теперь только для меня выяснилось, что выставка коллекции кн. Тенишевой совершенно самостоятельная и не входит в состав акварельной, как я понимал из Ваших писем. Да, теперь поправить что-либо поздно. Печальное недоразумение!.. Если найдете возможным (конечно, без скандала: я их боюсь, а мне и так достается изрядно от разных художественных проходимцев, я устал после долгой дороги и толком еще не могу разобраться), то обратитесь к заведующим выставкой и попросите от моего имени снять с выставки коллекцию храма Воскресения (если княгиня пожелает приобресть ее полностью) и поставить ее на выставку, устраиваемую Вами.
Очень прошу Вас написать, достаточно ли удовлетворительно поставлены мои злополучные эскизы, как и где (ведь там, на выставке, у меня нет ни одного доброго человека, который позаботился бы обо мне, посылая, я надеялся на Вас и Альберта Николаевича).
Очень жалею, что не удастся мне повидаться с Вами, быть может, Вы не заглянете ли по какому-либо поводу к нам в Москву (конечно, ко мне прямо в Кокоревку). Было бы очень хорошо, я же попаду в Петербург не ранее конца февраля.
Получили ли Вы посланную мною из Уфы фотографию с картины «Пр. Сергий»?
Напишите мне адрес кн. Тенишевой, чтобы в свое время я мог знать, куда отправить приобретенные ею эскизы.
Спасибо Вам за Ваши хлопоты...
По приезде моем заходил ко мне Апол. Васнецов и сообщил, что здоровье Левитана несколько лучше, что с удовольствием и сообщаю Вам.
Здесь у нас гостит французская выставка, я ее видел в Петербурге - есть вещи интересные, в общем же желательно было бы чего-то лучшего.
Сообщите, интересна ли «акварельная»? а также что-либо о себе. [...]
164. В.К.МЕНКУ
Москва, 21 января 1897 г.
[...] Вы спрашиваете меня о выставках. Что сказать Вам о них? О французской можно говорить много, но нужно ли - вот где вопрос. Искренне говоря - не нужно, а почему - потому что все то, что скажу я Вам, скажу субъективно, условно и ни для кого другого необязательно. Конечно, там есть и хорошие вещи, между всеми отраслями и направлениями, конечно, много там и знаний, много мастерства, усвоенного многими поколениями, мастерства по традициям, а я ведь, Вы знаете, мало склонен преклоняться перед одним этим...
Ну, а того, за что художникам сулят врата артистического «рая», там, говоря искренне, нет, да и то сказать, мы, русские, с этой стороны весьма и весьма избалованы. Деяния Сурикова и Васнецова, быть может, надолго оставят нас равнодушными к потугам западного творчества. [...]
165. А.В.НЕСТЕРОВОЙ
Петербург, 23 февраля 1897 г.
Дорогая Саша, вчера утром со «скорым» мы приехали в Петербург. Я, Архипов, Аполлинарий и Касаткин занимали отдельное купе, в другом ехал Савицкий. Время прошло в болтовне и еде. Переодевшись в Петербурге (я остановился в гостинице «Россия» по Мойке, недалеко от Общества поощрения художеств), я пошел на выставку, где еще накануне были собраны вещи экспонентов, их и немного и не важны они. Хороши очень Костанди и Досекин. Первый почти наверно будет выбран в члены, и ему давно пора, это талантливый и вполне сложившийся художник, хорош очень и Досекин со своими северными морями. И его должны бы были выбрать в члены. Недурен Костя Коровин, Первухин, Пастернак и кое-кто еще. Очень плох Пимоненко со своими четырьмя вещами, да и вообще плохих много. Судил я строго: все бездарное и ординарное - вон! Из ста вещей я приму штук около пятидесяти.
Сегодняшний день будет окончательный осмотр экспонентских вещей, а вечером на общем собрании - и суд праведный и решение судеб. Вечером был у Турыгина, он все тот же лентяй и резонер. Часов в 11 попал (проспал, лег дома на полчаса, а проспал часа два с половиной) к Ярошенкам, там тоже по-старому мило и хорошо, вечер закончил там, вернувшись часу в третьем. Сегодня (сейчас) еду туда же смотреть большую картину Ярошенко «Иуда». Картина, которая даст Ярошенко немало огорчений. Большая картина и у Мясоедова «Искушение Христа». Конечно, центром юбилейной выставки будет «Грозный» Виктора Михайловича. У него был уже и Третьяков, сказал ему, что от впечатления Грозного он не может отделаться, что-де с ним редко бывает. Он и Харитоненко спрашивали о цене. Назначил В.М. 15 тысяч. И это совсем недурно за две недели работы...
Дальше » |
