Природа и человек в творчестве Нестерова. Статья Алексея Федорова-Давыдова

» Первая » Вторая » Третья » Четвертая » Пятая » Шестая » Седьмая » Восьмая » Девятая » Десятая » Одиннадцатая » Двенадцатая » Тринадцатая » Четырнадцатая » Пятнадцатая » Шестнадцатая » Семнадцатая » Восемнадцатая

В «абрамцевском» эскизе стройность композиции еще не достигнута. Старец с дубом настолько сдвинуты вправо, что соприкасаются вплотную с краем рисунка. Соответственно фигура отрока расположена не в центре, а в правой части. Старец и отрок даны в профиль. При таком изображении старца его фигура оказывается целиком скрытой мантией. Видна лишь часть лица с бородою и руки, протягивающие отроку модель церкви. На переднем плане на пригорке слева растет несколько тонкоствольных деревцев, теперь больше уравновешивающих фигуры и поддерживающих первопланность изображенной сцены. За пригорком видны поля, замыкаемые двумя холмами, симметрично расположенными справа и слева. На правом холме виден еловый лес и деревянная часовня, как бы соприкасающаяся с нимбом отрока. На левом также еловый лес и хижина перед ним. Между холмами в центре открывается прорыв в еще более далевое пространство. Луны на небе нет.
Удачнее представляется расположение фигур в варианте эскиза, опубликованном С. Глаголем в его монографии о Нестерове. Старец, изображенный в трехчетвертном повороте, отодвигается от края, так что между дубом и краем рисунка виднеется часть далевого пейзажа. Это лучше связывает дуб и старца с этим пейзажем. Отрок, обращенный к старцу, изображен почти полностью в профиль и оказывается теперь в центре композиции. Еще яснее обозначается пригорок с его травой и едва намеченная в «абрамцевском» эскизе елочка. Помещенная там перед фигурой отрока, она в этом рисунке дается сзади него и чуть ближе к переднему краю. В левой, свободной от фигур части пригорка также четче вырисовываются тонкоствольные деревца. Они останутся в дальнейших эскизах и в картине. Пейзаж за линией пригорка приобретает более сложный и конкретизированный характер. Справа и слева изображаются невысокие холмы с прорывом вдаль между ними. Этот прорыв находится как раз над головою отрока, подчеркивая, как и скрещение холмов, его центральное положение в композиции. На правом холме видны лес и церковь, левый, поросший редким леском, едва намечен. Взятый с натуры в окрестностях Абрамцева, он будет затем фигурировать в ряде эскизов и в окончательно разработанном виде войдет в картину.
Решение, очевидно, удовлетворило художника, и он повторил композицию в эскизе, написанном темперой (собрание А.В.Смолянинникова, Москва). Этот эскиз носит набросочный характер. Он красив и лиричен, писан в легкой и прозрачной гамме светло-коричневых, желтоватых и зеленых тонов.
Так был найден, так сказать, костяк, основа будущей картины. Дальнейшая работа, как она отразилась в эскизах и этюдах, заключалась главным образом в конкретизации фигур и пейзажа, в их уточнении, в поисках их большей определенности. Долго добивался Нестеров наиболее выразительного расположения фигур на переднем плане на пригорке и в их отношении к далевому пейзажу. Это делалось как для большей убедительности передачи связи человека с природой, так и для гармонии композиции.
Действительно, мы видим, что, хотя фигуры расположены на переднем плане параллельно картинной плоскости, как это требовалось задачами монументальной декоративности, они оказываются органически связанными с далевым пейзажем. Так осуществлялось создание картины, одновременно и станковой и монументально-декоративной, в которой решалась глубокая философская проблема о месте человека в природе и его отношении к ней.
Следующий эскиз маслом Третьяковской галереи представляет собою в основном разработку «абрамцевского» варианта композиции. В нем то же расположение фигуры: старец с дубом отодвинут от центра вправо и примыкает к самому краю эскиза. Он изображен в профиль. У старца более разработана одежда. Теперь схима надета поверх рясы. Такой его одежда остается и в эскизе Астраханской картинной галереи имени Б.М.Кустодиева. Лучше видно лицо старца и его протянутые влево вперед руки. Более разработан пейзаж, как первопланный, так и далевой. На первом плане, то есть на пригорке, это уже живописно написанная стебельчатым мазком трава, какою она будет и в картине, елочка дается снова перед отроком и ближе к нему. Деревца тоже обозначены более конкретно, особенно березка. Эти деревца, поддерживая, как уже было сказано, первопланность, вместе с тем вносят в этот первый план нечто, роднящее его с далевым пейзажем, и являются переходными между ним и далями. В своей хрупкости и тонкоствольности эти деревца соответствуют хрупкости фигурки отрока, как елочка подчеркивает его невинную детскость. Это соответствие разовьется в картине и приобретет символическое значение. Не говоря уже о неоднократно отмечавшемся таком значении соответствия между тонкоствольными деревцами первого плана и образом отрока, обратим внимание на такую второстепенную, казалось бы, деталь, как елочка. В картине она превращается в крохотную молоденькую сосенку. В то время как эта сосенка располагается около отрока, внизу на траве около старца мы видим корявый и старый обломанный стволик.
Детальнее разрабатывается далевой пейзаж. На втором плане за линией пригорка между фигурами старца и отрока появляется изображение пашни с уже убранным хлебом, а за нею на третьем плане рощица и с краю ее снова старинная деревянная церковь, которая соприкасается с золотым нимбом отрока. Во всю длину второго плана расстилается луг, постепенно расширяясь влево начиная от фигуры старца. Он замыкается в левой части еловым лесом, заменяющим теперь намечавшийся ранее холмик абрамцевского пейзажа. Внизу под лесом видны избушки, а в середине в прорыве обозначены домики деревни. Еловый лес взят, очевидно, из первого «абрамцевского» варианта эскиза. Как и там, мы можем заметить симметрию в расположении боковых холмов и то, что оба они изображаются покрытыми густым лесом. Такая симметрия понадобилась Нестерову, возможно, для того, чтобы уравновесить ставшую неуравновешенной, из-за сильной сдвинутости фигур вправо, композицию.