|
|
художнике Михаиле Нестерове |
Галерея живописи русского художника Михаила Нестерова
Михаил Нестеров родился в религиозной, благопристойной семье купца, в Уфе (Башкирия), на берегу реки Белой, в предгорьях Уральских гор. Кроме Михаила в семье было еще немало детей. С самой юности маленький Миша выражал настоящий интерес к искусству и рисованию. Умные и чуткие отец и мать будущего художника согласились с советами учителей, обративших внимание на художественные способности мальчика, и, несмотря на то, что в те годы в Башкирии к художникам относились как к людям второго сорта, предложили ему поступить в знаменитое Московское училище живописи, ваяния и зодчества, из которого вышли многие великие художники России. Из первых преподаватлей наибольшее влияние на Нестерова оказал тогда Василий Перов, работавший в МУЖВЗ. Нестеров не сразу смог найти свою собственную дорогу в искусстве. Не знающий что и как делать, не имевший тогда твердого характера, молодой Нестеров скучал и в то же время метался из МУЖВЗ в Академию художеств Петербурга и обратно. В петербургской академии в то время работал выдающийся преподаватель Чистяков, учитель Сурикова, Серова, Врубеля и других мастеров. Правда, Нестерову его метод преподавания пришелся не по душе. Вскоре Нестеров вернулся в первопрестольную. Но Перов умер, и учителем Нестерова стал знаменитый тогда передвижник Владимир Маковский. Нестеров стал немного подражать его методу, написав несколько классических передвижнеческих картин - "Знаток", "Под домашним арестом". |
|
» Рисунки |
 Вознесение Господне, 1895 |
 В снежки, 1879 |
 Знаток, 1884 |
 Сошествие Христа во Ад, 1895 |
 Троицын день, 1881 |
 Призвание Михаила Федоровича на царство, 1885 |
 Шутовской кафтан. Боярин Дружина Андреевич Морозов перед Иваном Грозным, 1885 |
 Домик в Уфе, 1884 |
 Автопортрет |
 Два лада |
 Пустынник |
 Портрет академика Павлова |
 Архиепископ Антоний Волынский |
 Родина Аксакова |
 Путь ко Христу |
 Абрамцево. Этюд к Варфоломею |
 Под Благовест |
 Портрет академика Павлова |
 В Уфе |
 Портрет А.М.Горького |
 Портрет В.Г.Черткова |
 Эскиз к "Видению отроку Варфоломею" |
 Сестры |
 Портрет Отто Юльевича Шмидта |
"Что за вздор, когда говорили, что Нестеров какой-то тип блаженного, поющего псалмы и т. д. - Это господин весьма прилично, но просто одетый, с весьма странной, уродливо странной головой... и хитрыми, умными, светлыми глазами. Бородка желтая, хорошо обстриженная. Не то купец, не то фокусник, не то ученый, не то монах; менее всего монах. - Запад знает не особенно подробно - но, что знает, знает хорошо, глубоко и крайне независимо. Хорошо изучил по русским и иностранным памятникам свое дело, т. е. византийскую богомазы - Речь тихая, но уверенная, почти до дерзости уверенная и непоколебимая. - Говорит мало, но метко, иногда зло; - иногда очень широко и глубоко обхватывает предмет. - За чаем мы начали передавать кое-какие художественные сплетни: он переполошился: "Что ж, господа, соберется русский человек - и сейчас пойдут пересуды!" Что не помешало ему вскоре присоединиться к пересудам и даже превзойти всех злобностью и меткостью. - Говоря о древних памятниках России, очень и очень искренне умилился, пришел в восторг, развернулся. - Я думаю, это человек, во-первых, чрезвычайно умный, хотя и не особенно образованный. Философия его деическая и, может, даже христианская, но с червем сомнения, подтачивающим ее. Не знакомство ли слишком близкое с духовенством расшатало ему веру? Или он сам слишком много "думал" о Боге? А это в наше время опасно для веры! Он ничего не говорил об этом всем - но кое-какие слова, в связи с впечатлением, произведенным на меня его картиной, нарисовали как-то нечаянно для меня самого такой портрет его во мне. Он борется - с чем? не знаю! быть может, он вдобавок и честолюбив. - В Мюнхен послать не захотел: "Что ж, мы будем там закуской, лишней пряностью! Там посмотрят на нас как на диковинку, а теперь только давай диковинки! Нет, я лучше пошлю свои вещи в Нижний, мне интересней, чтоб меня знали мои же!" - "Да ведь Вас никто не понимает, не оценивает! напротив того, я слышу смех и издевательство", - говорю я. "Эка беда, как будто бы успех в публике для художника - не срам скорее? Мне довольно, чтоб меня поняли три, четыре человека - а понять истинно и совершенно мои вещи может только русский ..." (Бенуа А.Н.)
