На главную             О русском
художнике
Михаиле
Нестерове
Биография Шедевры "Давние дни" Хронология Музеи картин Гостевая
Картины Рисунки Бенуа о нём Островский Нестеров-педагог Письма
Переписка Фёдоров С.Н.Дурылин И.Никонова Великий уфимец Ссылки  
Мемуары Вена 1889 Италия 1893 Россия 1895 Италия, Рим 1908   Верона 1911
Третьяков О Перове О Крамском Маковский О Шаляпине   О Ярошенко

Мемуары Михаила Нестерова. Воспоминания о творчестве, работе, друзьях и художниках

   
» Первая
» Вторая
» Третья
» Четвертая
» Пятая
» Шестая
» Седьмая
» Восьмая
» Девятая
» Десятая
» Одиннадцатая
» Двенадцатая
» Тринадцатая
» Четырнадцатая
» Пятнадцатая
» Шестнадцатая
» Семнадцатая
» Восемнадцатая
Александр Невский   
На другой день были Остроухов, Морозов и еще не помню кто. Меня не было дома, я решил отдохнуть, погулять.
В следующие дни тоже был народ, картину хвалили, и я воспрянул духом. Был Кигн (писатель Дедлов), талантливый, умный, молчаливый человек, гораздо позднее худо кончивший: его убили где-то во время случайного спора. Кигну картина сильно понравилась. Он, помню, нашел в ней «тихую нежность».
Я ждал Павла Михайловича. Он все не ехал.
Вторично был Остроухов, но ему картина не понравилась. Замечания его были дельны, и потому опять начались мои сомнения.
Наконец приехал и Третьяков. Долго сидел, говорил мало и уехал ни с чем. И у меня тогда почему-то составилось убеждение, что Павел Михайлович был предварен уже Остроуховым и приехал к картине предубежденный.
С тех пор в лице Остроухова я стал иметь тайного и явного недоброжелателя. Это его отношение ко мне осталось на всю мою художественную жизнь. Много тяжелых минут я пережил благодаря «Семенычу», как его тогда звали среди художников. И то сказать, в продолжение сорока лет я со своей стороны ничего не сделал, чтобы заслужить расположение этого богатого самодура, любившего, чтобы перед ним, перед его «боткинскими» миллионами художники и нехудожники преклонялись. Этого он не дождался от меня, хотя и обошлось мне это дорого.
То, что Павел Михайлович не заинтересовался картиной, заставило меня сильно призадуматься. Я повез ее в Петербург без уверенности в успехе, и, действительно, осмотрев новый состав выставки, а также помещение для нее, я недолго колебался и, не взяв ящика с картиной с вокзала, отправил его обратно в Москву. Сам я остался до открытия выставки, после чего проехал в Киев, где пора было начинать писать образа для иконостасов.
Там, в соборе, работы кипели. Был поставлен главный иконостас по рисункам Прахова. Иконостас был мраморный с мозаическим фризом. Васнецов кончал потолок на тему: «Единородный Сыне и Слове Божий».
Наступила весна. Мы с Васнецовым любили ходить на Владимирскую горку, и там, сидя на скамеечке у памятника, мечтали о многом... Уносились мысленно в Москву, где у него оставалась семья. Перед нами расстилалось Заднепровье, заливные луга, там, за далекими холмами нам чудилась родимая Москва. Как тогда мы любили ее!
Как-то придя в собор, я нашел письмо из Петербурга от полковника Дмитрия Яковлевича Дашкова. Он от лица офицеров Кавалергардского полка предлагал мне написать два образа для мозаики, кои кавалергарды приносят в дар церкви Воскресения на крови. Я должен был сделать предварительно эскизы на темы «Святой благоверный князь Александр Невский» и «Воскресение Христово».
Заказ я принял, взялся за эскизы. Так прошло лето. Образа иконостаса писались, перемежаясь эскизами для кавалергардов.
Прошла и осень, и я вновь в Уфе. Пишу на новом холсте «Сергия с медведем», несколько меньшего размера. Пишу осторожней, спокойней, вдумчивей. Теперь у меня в руках хороший этюд для головы Сергия. Мне легче дается общий тон картины. Работа идет без толчков и разочарований. Обстановка работы все такая же. Хорошая мастерская в нашем доме, я окружен заботливостью, около меня моя Олюшка - все прекрасно.
Вот и рождество. Опять затеяли елку, живые картины. Теперь я ставлю свое «Благовещение». Опять гости, опять хлопоты, возня с декорациями. Успех еще больший, чем прошлогодний. Наступает новый 1893 год. На Святках ряженые. Стоят крещенские морозы.
Время летит. Картина готова. Пора собираться в Москву. Выставка в этом году в начале февраля.
Вот снова меня собрали в путь. Проводы дома, на вокзале. Поехал, замелькали среди сугробов Юматовы, Белебей-Аксаковы, Абдуллины, Самара и прочие... Зима студеная, снега - горы. Где-то долго стояли, за ночь занесло путь, пас откапывают. Много согнали народа, татар и русских. Перебрались через Волгу у Батраков. Вот и конец родному краю... Все, что по ту сторону Волги - наше родное Заволжье. То, что по сю сторону - наше, да не такое, московское... А вот и сама Москва. Чем-то она порадует в этом году?
Останавливаюсь у Ильинских ворот, в старых Еремеевских номерах. Большой номер выходит на площадь. Рама готова, картина вставлена, страда началась...
Что ни день, то посетители. По вечерам я то там, то тут. Отношение ко мне москвичей прекрасное. Третьяков, слышно, нездоров, ни у кого еще не был. Интересные вещи: у Сурикова - «Исцеление слепого», у Сергея Коровина - «Сходка», Левитан написал «Владимирку», Серов - отличный портрет г-жи Мориц.
Моя картина в раме переменилась к лучшему, выиграла. Показалась мне стройной, тонкой, голова Сергия имеет выражение, но стали ясны и недочеты, однако легко поправимые.
В.Васнецов картину не видал: он уехал в Киев. Был Поленов, нашел ее интересней прошлогодней. Пришли Суриков, С. Коровин. Оба наговорили много приятного, нашли, что картина очень «русская», хорошо рисованная. Обоим нравится лицо, выражение.
Суриков советует назвать картину не «Юность преподобного Сергия», а словами молитвы «Слава в вышних богу и на земли мир...» Картина с таким названием, якобы, дает простор мысли, чувству, освобождая ее от придирок, от возможных исторических неточностей. Мысль эта мне нравится. В Питере посмотрим...
День ото дня у меня бывает все больше народа: перебывали все. Был Серов, Левитан, А.Васнецов, Светославский. Не был только Остроухов. Нигде не показывается и П.М.Третьяков.


продолжение »

"Для меня нестеровские творения кажутся недосягаемой высотой. Картины его захватывают целиком и полностью воображение, они дышат величием, покоряют высотой мысли. Работая над новыми картинами, отойду от мольберта, пригляжусь, подумаю: а как бы увидел он эту же, рисуемую моим воображением картину? Так, как я, или совершенно по-другому? Одобрил бы или нет? Становится страшно, что за спиной стоит великий земляк, пристально наблюдает... Как бы оценивает тебя, твою работу. И ощущение это придает сил..." (Файзрахман Исмагилов)



цветок


М.Нестеров © 1862-2022. Все права защищены. Почта: sema@nesterov-art.ru
Копирование материалов - только с согласия www.nesterov-art.ru :)