С.Н.Дурылин о Михаиле Нестерове. Глава одиннадцатая

Но редко кто знал, что талант этот, как никогда, был самим собой, что к этим двум реалистическим портретам Нестеров тогда же мог прибавить более дюжины других, подобных же портретов, а в замысле своем держал их целую вереницу, которую и осуществил в последующие годы. В 1935 году Нестеров согласился, наконец, устроить небольшую выставку из своих произведений самых последних лет (1923-1935). Отбирал вещи он сам - и никакие советы, просьбы и мольбы не могли расширить пределов выбранного. А они были очень тесны: всего шестнадцать вещей. Из произведений на так называемые «нестеровские» темы на выставку попали лишь три вещи: «Элегия» (слепой монах, играющий на скрипке), «Весна» (пастух со свирелью) и «Лето» (написаны в 1928-1933 годах); все эти «лирические поэмы» в красках говорят о радости бытия. Остальные тринадцать вещей были отобраны из новой портретной галереи художника. Но с какою строгостью! В число отобранных не попали такие полноценные полотна, как большой (первый) портрет А.Н.Северцова в черно-коричневых тонах, как портреты П.Д.Корина, В.М.Титовой (в обстановке музея 40-х годов), Н.И.Тютчева, первый автопортрет. Были выставлены «Девушка у пруда» (портрет Н.М.Нестеровой), «Женский портрет», портреты В.М.Васнецова и С.И.Тютчевой, «Больная девушка», Автопортрет, портрет И.П.Павлова (первый), «Этюд» (портрет сына), портрет братьев Кориных, С.С.Юдина (первый), И.Д.Шадра, А.Н.Северцова (второй) и только что оконченный портрет В.Г.Черткова. Выставка помещалась в прекрасном парадном зале Музея изобразительных искусств. Нестеров терпеть не мог «нарочитости» выставок: этой сбитости и скученности различных произведений в одно случайное помещение, этой утомительной тесноты и пестроты, неизбежной при множестве картин, этой шаткости «условных» стен, к которым привешены картины.

В Музее изобразительных искусств этого не было: восемь картин на одной стене и восемь на другой висели так, точно всегда, спокойно и прочно, украшали этот зал. Выставка была назначена всего на три дня - 2, 3, 4 апреля, но пришлось прибавить еще два дня: так много было желающих заглянуть в мастерскую художника, ненадолго приотворившего в нее дверь. Выставка подтвердила, углубила, усилила впечатление, произведенное два года назад двумя портретами. Было ясно: из многолетнего затвора вышел на свет новой жизни не изможденный, потерявший зрение «отшельник», а наш современник, полный сил, с глазами, зорко и широко раскрытыми на обновленную жизнь. Не только молодежь из художников, но и люди более осторожного и менее пылкого возраста чувствовали, что галерея - теперь уже галерея! - а не «случайность» двух портретов, как полагал кое-кто из скептиков, - что галерея нестеровских портретов - это событие в советском искусстве. Горький долго ходил по выставке с Нестеровым, и чувствовалось, что Горький радуется на молодость, правду и силу своего старого друга. Горький очень хотел приобрести «Девушку у пруда», но это была семейная вещь, не предназначенная к продаже, и Алексей Максимович приобрел «Больную девушку». Год спустя Горький благодарил Нестерова за свой собственный «литературный портрет» - «простой, душевный» - и заканчивал письмо знаменательными словами: «Слышал, что вы написали еще один портрет И.П.Павлова, и говорят - еще лучше первого. Крепко жму талантливейшую вашу руку». «Нестеров ушел из жизни еще до революции, - писала «Правда» по поводу выставки в Музее изобразительных искусств. - Он словно принял схиму и не выходил на выставки шумного буржуазного искусства. Да и что ему было делать среди футуристской крикливости, среди манерничанья и кривлянья эпигонов? О нем стали забывать... В кругу художников знали, что есть, живет академик Нестеров, знаменитый некогда художник. Но что он делает, что он пишет? И вот впервые Нестеров снова выходит к людям из своей кельи... Замечательное мастерство почти во всех произведениях... На портрете профессора Павлова, на портрете академика Северцова играют сочные реалистические краски - такие, от которых в панике открещиваться стали бы прежние поклонники Нестерова».

В «Известиях» Нестерова приветствовал один из ведущих художников Советского Союза, К.Ф.Юон:
«Крупнейший художник М.В.Нестеров после длительного перерыва показал на кратковременной выставке в Музее изящных искусств несколько своих работ за последние годы. Выставленные им четырнадцать портретов-картин и два идиллических пейзажа являются замечательными документами особого, чисто нестеровского мастерства. Специфическим свойством его художественной культуры является органическая цельность, спаянность живописной техники со всеми малейшими изгибами его чувствований и настроений и прочувствованность каждого цвета, каждого оттенка, каждого движения кисти. Вся живописная манера художника всегда так тесно связана с идейной насыщенностью его образов. В этой органичности нестеровского мастерства - его основная художественная ценность. Все показанные Нестеровым портреты фактурно написаны более плотно, более предметно и более реалистично, чем это было обычно для дооктябрьских работ художника. Для всех портретов характерен стиль глубокой содержательности». Через год исполнилось официальное 50-летие художественной деятельности Нестерова: прошло полвека со дня окончания им Училища живописи и получения серебряной медали за картину «До государя челобитчики». К этому дню Третьяковская галерея приобрела второй портрет Павлова, написанный осенью 1935 года. Портрет И.П.Павлова, завершивший пятидесятилетний творческий путь художника и посланный по решению правительства на Международную выставку в Париж в 1937 году, встретил высшую оценку, которую только может встретить художественное произведение в нашей стране. Было радостно сознавать, что молодое искусство старого мастера отвечает на глубокие запросы народа и выражает лучшие устремления его Родины, нашедшей новые пути.