Михаил Васильевич Нестеров » Картины, живопись » Портрет художников, братьев П.Д. и А.Д.Кориных

После появления двойного портрета "Философы" Нестеров не оставлял намерения написать еще один такого рода. Попытка создания двойного портрета брата и сестры Тютчевых, внучат поэта, не увенчалась успехом; Нестеров разрезал его на две части. В 1930 году он вновь обращается к мысли о двойном портрете и в качестве моделей для него избирает братьев Кориных, потомственных иконописцев-палешан. Нестеров познакомился с ними во время работы над росписями Марфо-Мариинской обители. В то время они были учениками Иконописной палаты. Завязавшаяся дружба с Нестеровым, его зоркое и требовательное участие в судьбе братьев привели к тому, что оба они стали значительными художниками. Павел Корин продолжил дело Нестерова, посвятив значительную часть своей жизни подготовительной работе над картиной "Реквием", посвященной изображению Руси уходящей. Максим Горький, поверив в талант этих двух выходцев из народа, взял их в 1931 году с собой в Италию, по которой они путешествовали с путеводителем, написанным для них собственноручно Нестеровым. Он заботился о том, чтобы их профессиональное образование носило широкий, европейский характер внешности и характерах братьев. Павел ему казался каким-то итальянцем времен Возрождения, юношей с картины Гирландайо; Александр в его представлении был типичный русак-владимировец, с крупными кудрями, с повадкой Микулы Селяниновича. Художник написал их в одинаковых черных косоворотках. Одинаковость одежд еще более выявляла несходство характеров. Старший, Павел, изображен в профиль. Его темный силуэт выразителен и благороден. В нем ощущается замкнутость, глубина переживания при внешней сдержанности его выражения. Александр написан почти в фас, что позволяет хорошо рассмотреть молодцеватость его широкоплечей фигуры, жест рук, которыми он схватился за пояс в момент охватившего его волнения. В противовес темному лику старшего, лицо младшего бело, румяно, открыто. Оба брата смотрят на античную вазочку, которую поднимает в руке Павел. Один из братьев смотрит на нее со сднржанным, почти молитвенным благоговением, другой - более экспансивно и открыто, с простодушным восхищением. Фоном картины Нестеров делает античный барельеф - гипсовый слепок с плиты фриза Парфенона, старинные книги, свитки старых рукописей, муляж человеческой фигуры. На нижней полке стола светятся сине-зеленым и красным флаконы с красками. Все это реальные предметы мастерской Кориных. Художник соединяет их в натюрморт, рассказывающий о причастности изображенных к искусству. Оба брата равно интересны и дороги Нестерову. "Оба даровиты, оба выйдут в люди", - считал он. Художник строит гармоничную уравновешенную композицию, примиряющую противоречивые характеры влюбленных в прекрасное молодых людей.

Сергей Маковский о Михаиле Нестерове:

"Художникам, как Нестеров, невольно прощаешь несовершенства рисунка и кисти, потому что любишь поэзию их творчества. Это тоже — поэзия чего-то большого и смутного, выходящего за грани личности. Не поэзия индивидуального вдохновения, но поэзия, говорящая о далях и озаренностях народа. Такие художники обыкновенно лучше чувствуют, чем выражают. Надо вглядеться пристально в их картины, надо забыть о многом внешнем, мешающем, случайном, отдаться наваждению — и тогда, тогда вдруг по-иному засветятся краски, и оживут тени, и улыбнется кто-то, таинственный, "на другом берегу". От творчества Нестерова веет этой улыбкой..." читать полностью »

Николай Ге против Михаила Нестерова:

Центром Передвижной выставки 1890 года, ее «сенсацией», была картина давно не выставлявшегося старого знаменитого мастера Н.Н.Ге, его «Христос перед Пилатом». Около нее - толпа. Голоса разделились. Одни в восторге, другие «не приемлют». С детских лет я любил Ге за «Тайную вечерю», за «Петра и царевича Алексея», но тут все так не похоже на то, что я любил. Христос Ге далек от меня, он чужой; однако все же писал его большой художник, и мне не хочется пристать к хулителям. Выставка вообще интересная. Мне также приходится слышать немало приятного за моего «Варфоломея». Около него молодежь, о нем говорят горячо. Со мной милы, ласковы, но не «мэтры». Те молчат, не того они ждали после «Пустынника». Я стал им ясен, но не с той стороны... читать полностью »

Михаил Нестеров о художнике Василии Перове:

"Когда-то, очень давно, имя Перова гремело так, как позднее гремели имена Верещагина, Репина, Сурикова, Васнецова. О Перове говорили, славили его и величали, любили и ненавидели его, ломали зубы «критики», и было то, что бывает, когда родился, живет и действует среди людей самобытный, большой талант. В Московской школе живописи, где когда-то учился Перов, а потом, в последние годы жизни, был - профессором в натурном классе, все жило Перовым, дышало им, носило отпечаток его мысли, слов, деяний. За редким исключением все мы были преданными, восторженными его учениками..." читать полностью »

Из воспоминаний Нестерова: "Оставалось найти голову для отрока, такую же убедительную, как пейзаж. Я всюду приглядывался к детям и пока что писал фигуру мальчика, писал фигуру старца. Писал детали рук с дароносицей и добавочные детали к моему пейзажу - березки, осинки и еще кое-что. И вот однажды, идя по деревне, я заметил девочку лет десяти, стриженую, с большими широко открытыми удивленными голубыми глазами, болезненную. Рот у нее был какой-то скорбный, горячечно дышащий. Я замер, как перед видением. Я действительно нашел то, что грезилось мне: это и был «документ», «подлинник» моих грез. Ни минуты не думая, я остановил девочку, спросил, где она живет, и узнал, что она комякинская, что она дочь Марьи, что изба их вторая с краю, что ее, девочку, зовут так-то, что она долго болела грудью, что вот недавно встала и идет туда-то... Образ был найден."

М.Нестеров © 1862-2024. Почта: sema@nesterov-art.ru